Личный враг Бога. Дилогия

Кликин Михаил Геннадьевич

Ящер был голоден. Это было для него естественным состоянием. Он мог голодать долго, очень долго, а насытившимся бывал лишь пару часов. Несколько десятилетий прошло с тех пор, как ящер в последний раз нормально поел…

— Бежим! — крикнул Глеб, понимая, что существо может раздавить их одним своим движением, размазать по отшлифованному граниту противоположной стены, и никакой меч, никакая магия, никакая сила тут не помогут.

Но бежать уже было некуда. Выход был перекрыт. Возле самой трещины, загораживая собой ночное небо, скалила клыки еще одна бесформенная морда,

похожая на тупой, обросший лишайником валун.

Двухголовый ящер не спешил. Жертвы были окружены, и ничто не могло спасти их. И товарищи тоже осознали безвыходность своего положения.

Глеб отчаянно ринулся к морде, что закрывала собой выход. Маг бросился за ним. Пещера ожила. Зашевелилась неровная стена, грозя раздавить людей. В самый последний момент, уже ни на что не надеясь, Глеб коротко взмахнул мечом и рубанул по толстой шее ящера, хотя — он понимал это — никакое оружие не могло обезглавить огромное существо. Но Мощь Талисмана совершила невозможное. Мышцы онемели от единственного неимоверного усилия, пот выступил сквозь поры, вены едва не лопнули — меч прорубил каменную кожу пресмыкающегося, рассек плоть и кости и лязгнул о гранитный пол. Уродливая голова с распахнутой зубастой пастью рухнула на землю, едва не придавив людей. Хлынул поток крови. А Глеб уже проскочил опасный участок, прошмыгнул в узкую трещину выхода, волоча за собой Епископа. И тотчас позади заскрежетали дробящиеся камни — ящер, лишенный одной головы, забился от нестерпимой боли. Если бы друзья задержались лишнюю секунду, они превратились бы в фарш, перемешанный с каменной крошкой.

Глеб карабкался вверх по расщелине, одной рукой таща за собой мага, а в другой держа меч. Мелкий щебень сыпался из-под ног, падал вниз, в логово беснующегося ящера, и Глеб несколько раз едва не срывался, чуть было не скатывался вслед за оползнями, вместе с ними, но каким-то чудом успевал нащупать опору, перепрыгивал на надежные скальные ступеньки и выволакивал к себе совершенно обессилевшего Епископа.

Вскоре они взобрались почти на самую вершину Утеса, оказавшись на открытой со всех сторон площадке. Где-то далеко внизу ворочался ящер, а над головами друзей раскинулось спокойное чистое небо, усеянное звездами. Звезды были и в тихой воде Кружной Реки.

— Ну мы и забрались, — слабо вымолвил Епископ, опускаясь на землю.

— Это все Талисман, — сказал Глеб. — Он умножает силы. Ты видел, что мой меч сделал с шеей этой твари? Ни за что бы не поверил!

— Да, — задумчиво отозвался Епископ, — это великая вещь. Ни Живой Камень, ни Перстень Духов… — Маг замолчал на какое-то время. Затем устало вздохнул и сказал: — Мне надо отдохнуть. Восстановить силы. И поесть бы не помешало.

— Ты читаешь мои мысли, — отозвался Глеб. Он стоял на самом краю площадки и внимательно обозревал окрестности. Луны почему-то не было, но света звезд хватало, чтобы разглядеть склоны Утеса: обрывы и осыпи, карнизы и трещины.

— Будем спускаться? — осведомился Глеб. — Или заночуем здесь?

— Зачем нам спускаться?

— Значит остаемся здесь. Место тихое.

Глеб нашел уютное местечко — маленький пятачок, где камни поросли сухим

мхом и шершавым лишайником, еще хранящим тепло дня. Он снял ножны, положил в сторону, лег на жесткую подстилку.

— Ты как там? — спросил Глеб, смотря в ночное небо.

— Нормально, — отозвался Епископ из темноты.

— Спи, — предложил Глеб, — а я посторожу.

— Не хочу. Бессонница.

— Бессонница? — Глеб улыбнулся, оценив шутку. — Ну, тогда я подремлю.

— Давай. Отдыхай.

Друзья замолчали.

Было тихо. Перестал ворочаться под землей ящер, может, просто затих, а может сдох. Если прислушаться, то было слышно, как тихо потрескивают остывающие камни, как журчит река далеко внизу, у самого подножия Утеса, как где-то осыпается щебень…

Глеб лежал на спине и смотрел в небо.

— Бессонница, — беззвучно шевельнул он губами.

Показалась припозднившаяся луна, зависла невысоко: раздувшаяся, красная, нездоровая. Подул ветерок, засвистел в трещинах, загудел, и уже ничего не было слышно, кроме этого гула.

Глеб закрыл глаза, но почему-то не мог заснуть. Не хотел. Какое-то время он лежал незрячий, слушая печальную песню ветра. Вспомнился безобразный эльф, покинутый, отверженный, его Плач, интонации голоса…

Куда ушел Страж Талисмана? Где он сейчас? Может быть, неподалеку, совсем рядом?

Ветер все усиливался, трепал листья шиповника, шумел…

Впрочем, шумел не только ветер. Взад-вперед бродил Епископ, бормотал что-то негромко. Должно быть, опять разучивал новые заклинания или вспоминал забывшиеся.

Шаги приближались.

Глеб тихо улыбнулся, представив, как сейчас вскочит и напугает товарища.

Епископ подошел совсем близко. Замер рядом. Глеб чувствовал, осязал присутствие друга, почти видел его…

Вот сейчас — вскочить, закричать, широко размахнуться руками. Напугать. Идиотская шутка, конечно…

Глеб чуть приоткрыл один глаз.

Епископ навис на ним серой тенью, загородив звездное небо. Он смотрел куда-то вдаль. Куда?.. Вдруг маг сделал резкое движение, и в руке его что-то блеснуло.

Нож? — поразился Глеб. — Откуда у него нож? — Он хотел спросить об этом товарища, но тут Епископ быстро поднял руку, взметнул лезвие к звездам, замер на мгновение. Это было красиво — серый силуэт на фоне звезд. Блистающее лунным светом лезвие в занесенной руке. Поза жреца, приносящего человеческую жертву… Жутко красиво…

Глеб, еще не совсем понимая, что сейчас случится, хотел подняться, но не успел.

Епископ как-то странно согнулся, словно сломался, и нож, очертив дугу, вонзился Глебу в грудь.

Вспыхнули звезды. Ухмыльнулась пунцовая луна. Бешено засвистел ветер.

Кровь хлынула в горло. Глеб схватился за рукоятку торчащего в груди ножа, попытался его выдернуть. Он хотел встать, но не смог даже пошевелиться. Руки ослабли. Тело вдруг сделалось огромным и тяжелым. Непослушным. Чужим.

Сознание поплыло…

Он не мог поверить случившемуся.

Сон. Это сон.

Чужие руки торопливо шарили по его груди.

Глеб увидел, как Епископ выпрямился, держа в руках Талисман. Глаз Й’Орха.