Личный враг Бога
Шрифт:
— Неужели ты надеялся, что эта железка тебя защитит, даст тебе шанс? — усмехнувшись, спросил Епископ. — Когда-то я тоже любил подобные вещички, всюду собирал их. Ты должен помнить эту мою маленькую слабость. И что теперь? Зачем они мне?.. — Он обвел руками стеллажи, стоящие вдоль стен. — Игрушки и не более. Истинное могущество внутри нас, а эти безделушки лишь частично позволяют использовать наши внутренние резервы. Теперь они мне не нужны. Я волен сам распоряжаться своей силой. Впрочем, мне нравится держать их при себе. Я люблю перебирать их, любоваться, вспоминать истории, связанные с ними. Ты знаешь, каждая
Епископ поднялся с трона и стал расхаживать вдоль полок, перебирая артефакты. Окаменевший Глеб следил за ним бешеными глазами.
— А я не думал, что ты придешь так быстро. Я считал, что ты задержишься, изучая какое-нибудь очередное боевое искусство. Глупец! Ты никогда не сможешь победить меня. Пора бы уже это понять… Ты пришел ко мне слишком рано. Так рано, что я не успел придумать тебе достойную смерть. Знаешь, это так забавно — выдумывать способы казни. Наверное, и ты что-нибудь придумал для меня? Было бы интересно узнать, что именно. Впрочем, ты слишком прост, примитивен, и потому обречен на вечное поражение. Победа должна принадлежать эстетам. Эстетам смерти…
Епископ взял в руки искривленный металлический прут, сделанный в форме человеческого позвоночного столба.
— Знаешь, что это? Это Жезл Проклятых. Все-таки я нашел его. Забавная безделушка. Может на время воскресить любое существо из когда-либо живших в Мире. А еще она дает неограниченную власть над нежитью… — Он провел пальцем по металлическим позвонкам жезла и аккуратно положил его на место. — А Меч Силы я так и не отыскал. Гномы обманули меня. Ну ничего. Они еще пожалеют…
Епископ вернулся в кресло и внимательно оглядел неподвижного Глеба.
— Мне осталось совсем немного. Ты знаешь это? Я близок, очень близок к воплощению своей мечты. Я уже полубог. Отвергнутый, неприкасаемый, брошенный — но такова судьба всех полубогов. Только через отторжение можно достичь вершины, познать собственную цену… Ты видел моих последователей? Я знаю — ты видел. Ты убил двоих, но это не страшно — на смену им придут другие, их будет все больше и больше. Это неизбежно. И это так забавно — иметь свою собственную паству, своих жрецов, свой культ. И где? В мире, где все подчинено эгоизму. Где каждый существует лишь ради себя. Где всякий мнит себя Богом, — Епископ расхохотался, задрав голову к потолку, и эхо рассмеялось вместе с ним. — Богом. Богом!.. Бог! Я — Бог! Здесь не будет другого Бога! Только я! Я! Единственно верящий, потому что лишь вера в себя — истинная вера. Вера, дающая силу…
Глеб с ненавистью смотрел в перекошенное лицо колдуна. Епископ продолжал свой монолог:
— Что гонит тебя ко мне? Жажда мести? Справедливость? Нет! Ты хочешь убить Бога, убить высшее существо и занять его место. Мое место! Вот что движет тобой! Я! Я манипулирую твоими поступками! Только я! И не воля моя, а одно только мое присутствие…
Глеб почувствовал острое покалывание в икрах. Может, обруч делал-таки свое дело, может, Епископ излишне увлекся и потерял контроль над собственными чарами, но мышцы начали постепенно
Епископ продолжал выкрикивать бессмысленные бессвязные слова, брызгая слюной, закатив глаза, не замечая ничего вокруг в своем безумном воодушевлении.
Глеб, не отрывая взгляда от странного сияния, слегка пошевелил ногой. Та неохотно подчинилась, чуть согнувшись в колене. Он ощутил пульсирующий ток крови, жаром пробежавший по неподатливым мышцам. И в этот момент вспыхнуло слепящим светом рубиновое пятно, бесшумно взорвалось, и на его месте возник бешено вращающийся вихрь, и чей-то голос, знакомый, почти родной, крикнул: «Хватай его!», и мускулы наполнились силой, и обруч полыхнул жаром. Глеб, пересилив сковавшие его чары, бросился к изумленному Епископу, и вихрь исчез, осыпался искрами на плиты пола, высвободив из своего чрева фигуру в плаще. Знакомый силуэт. Плащ. Посох. Лицо.
Коготь!
Глеб был уже совсем рядом, но колдун опомнился, вскочил, напружинился и толкнул ладонями воздух. Холодная волна ударила Глеба, приподняла, выбила копье из рук, но обруч на челе обдал теплом, и Глеб вновь обрел опору, растерянно оглянулся, выискивая взглядом свое оружие, потерял драгоценное мгновение — копье далеко, а Епископ — вот он — и бросился на заклятого врага с голыми руками, сжатыми в кулаки.
— Обхвати! Не дай уйти! — выкрикнул Коготь, торопливо вырисовывая в воздухе руны.
Глеб ударил Епископа в лицо, разбивая в кровь шевелящиеся губы, повис у него на руках, обвил ногами, впился зубами, сковывая движения, ломая творящиеся заклинания, не давая скрыться. Колдун шепнул что-то зло, и его окутала толстая скользкая пленка. Глеб тщетно рвал этот упругий кокон, бил его, терзал, мял. Епископ рванулся и уже почти выскользнул, но тут Коготь закончил свое волшебство и метнулся к сплетенным противникам, обхватил их, вцепился клещом, повис, и померк свет, провалился куда-то пол, тошнотворно качнулся весь мир, и они все вместе повалились в бездну, сплетаясь в клубок, цепляясь друг за друга, не прекращая борьбы…
Они тяжело свалились на каменистую землю.
Глеб ударился спиной, и у него перехватило дыхание. Сверху на него навалился Коготь. Рядом растянулся ободранный Епископ. Колдун выкрикнул короткое слово и исчез, а через мгновение появился в стороне, на безопасном удалении, в пятидесяти метрах.
— Я убью вас! — прорычал он, захлебываясь собственной кровью.
— Не спеши, — сказал кто-то тихо и спокойно.
Глеб с трудом восстановил дыхание и оглянулся на знакомый голос.
Вокруг высились черные склоны вулканического кратера, и от нелепого здания Потерянной Библиотеки шел к ним старик в потрепанном балахоне.
— Белобровый! — вырвалось у Глеба. — Коготь!
— Уходим! — быстро сказал маг, отползая в сторону неподалеку громоздящихся друг на друга валунов. — Сейчас здесь будет жарко. — Он вскочил на ноги и, увлекая за собой Глеба, бросился к каменной баррикаде. Епископ не обращал на них внимания. Теперь он внимательно и цепко смотрел на бредущего к нему старика, на равного по силе противника. Друзья добежали до валунов и растянулись на земле, во все глаза наблюдая за сходящимися магами.