Личный враг князя Данилова
Шрифт:
— Ваше сиятельство, я тебе сейчас пистолет дам, только прошу, не наделай глупостей.
— Как только пистолет окажется у меня в руке, я сразу же пристрелю вас. Ненавижу!
— Благородно. Но глупо. Мне казалось, что вы умнее, князь Данилов.
— Вы все знаете обо мне. Может, хотя бы назовете себя?
— Луи Каранелли, бывший командир специального отряда его императорского величества.
— А в каком вы звании?
— Дивизионный генерал.
— Что?! — Данилов не смог сдержаться. — Генерал? Вы командир дивизии?
— Я же сказал — специального отряда. Меньше роты. Бывший.
— А почему бывший?
— Да
— Какие электрические лампочки?
— Те самые, светящиеся, что подвешивают на конец веревок, — резко рубанул Луи, доставая из кармана пистолет. — Или у вас все солдаты вооружены капсюльными пистолетами на шесть зарядов? Ты спрашиваешь, почему бывший? Да потому, что ни специального отряда, ни императора Франции нет! Ты тоже бывший! Потому что ни штаба Кутузова, ни так любимого тобой Александра I тоже нет! Сейчас — сорок первый год! Хочешь ты этого или нет.
То, что говорил Каранелли, разумеется, не могло быть правдой. Николай не сомневался, что хитроумный противник опять придумал какой-то коварный ход. Но сам того не замечая, полез в спор. Конечно, вокруг творились странные вещи, но то, что говорил француз, не могло быть ничем, кроме бреда!
— Не понимаю, в чем заключается ваша игра, — Данилов ехидно скривил губы, — господин дивизионный генерал, однако если верить вам, то у Наполеона в армии ротами командуют генералы…
— Данилов! Ты верблюда видел?
— А причем здесь верблюд?
— Похож ты на него, как две капли вина из одной бутылки. Его тоже ничем не проймешь! Что бы ни случилось, будет жевать одно и то же с гордо поднятой головой!
Луи сплюнул от досады, но продолжал:
— Видел бы ты тот механизм, на дороге. Он весь из железа, весит сотни пудов, а ездит быстрее, чем породистые рысаки! Можешь представить ту силу, которая внутри него сидит? Они летают, слышишь, ваше сиятельство, они летают!
— И что? Воздушные шары уже лет двадцать как изобрели!
Француз вздохнул.
— Я знаю, сам летал. Но они долетают от Москвы до Смоленска за час.
— Откуда ты знаешь? — это вырвавшееся «ты» ясно показало, что Луи смог наконец немного достучаться сквозь завесу ненависти.
— Медсестра Маша рассказала. Госпиталь, в котором мы лежали, неделю назад из Москвы перебросили. Так вот до Смоленска они летели… самолетом.
Каранелли запнулся, произнося незнакомое слово, но справился уверенно.
— Вот как? Так тебе, значит, все рассказали…
— Нет, не все рассказали, — усмехнулся Луи. — Я как очнулся, так еще почти сутки прикидывался, что без памяти. Спрашивать напрямую не мог. Хорошо, что эта Машка такой болтушкой оказалась.
Данилов слушал француза и понимал, что сейчас он говорит чистую правду, что только этим можно объяснить все, что происходит вокруг. И врать ему нет никакого смысла. Просто он не считает Николая врагом, иначе пристрелил бы там, у повозки. А кем он его считает? Другом? Ну уж нет!! Но сейчас они, кажется, должны держаться вместе, пока не разберутся в этом непонятном мире, где русский лейтенант избивает связанного русского подполковника.
Данилов, для которого все становилось на свои места, если смириться с тем, что по непонятной причине исчезло столько лет, молча сидел, задумчиво глядя в пространство
— Как же так? — медленно произнес он после паузы, вновь поднимая голову. — Двадцать девять лет…
Каранелли поднялся, подошел вплотную к Николаю, опустился на одно колено, оперся локтем на другое, и их головы оказались на одной высоте. Заглянув в лицо немигающим взглядом серых глаз, негромко проговорил:
— Сто.
— Что сто?
— Сто двадцать девять лет, подполковник!
Выдержав паузу, давая осознать сказанное, Луи протянул пистолет рукояткой вперед.
— Ты только глупостей не натвори. Если застрелишься, плохо мне здесь придется!
IV
Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Гейнц Вильгельм Гудериан уже третий раз перечитывал рапорт командира корпуса.
«Четырнадцатого июля с плацдарма на левом берегу Днепра под Шкловом корпус начал наступление в направлении поселка Красный. Правый фланг 18-й танковой дивизии, охватывая поселок с юго-востока, вышел к большаку Красный — Смоленск. Командир отделения мотоциклетного батальона унтершарфюрер Ольдеберс и роттенфюрер Шванк подъехали к опрокинутому в кювет грузовику и обнаружили троих убитых солдат. Советский офицер в гимнастерке лейтенанта был привязан за руки к дверце кабины. Разрезанные брюки спущены на сапоги. В анальное отверстие был вставлен револьвер до самого барабана, с взведенным курком. В нагрудном кармане гимнастерки обнаружено удостоверение лейтенанта НКВД Клюка Анатолия Васильевича.
Учитывая необычные обстоятельства, офицера доставили в штаб корпуса. На допросе он показал, что так с ним поступили неизвестные русские, которых конвоировали в штаб армии. Револьвер извлечен.
Жду ваших распоряжений относительно дальнейшей судьбы пленного.
После первого прочтения Гудериан с трудом сдержался, чтобы не написать в углу листа «Расстрелять». Но генерал считал себя умным человеком, одним из немногих, знакомым с русскими не понаслышке. Ведь не даром в самом конце двадцатых годов он прошел обучение на секретных курсах танкистов в СССР, в школе «Кама». Перечитав в третий раз, Гудериан надолго задумался, потом быстро набросал:
«Считаю, что при правильном использовании, этот факт может быть успешно использован в идеологической войне с коммунистами».
Потом вызвал адъютанта и приказал:
— Обеспечьте немедленную доставку рапорта в «Асканию»!
Глава пятая
СМИЛОВО
I
— Придется вернуться, подполковник! — прислушиваясь, сказал Каранелли. — Там, кажется, все стихло.
— Где?
— На тракте.
— А зачем?
— Ты на обувь свою посмотри! Да и приодеться не помешает.
Да, пожалуй, француз прав. В тапочках на босу ногу и нижней рубахе начинать новую жизнь не очень удобно. Быстро же он соображает!