Лицо ангела, разум киллера
Шрифт:
– Привет, – хмуро поздоровалась подруга, села за стол и откусила мой бутерброд. Я шлепнула ее полотенцем по рукам. – Собирайся.
Эти Юлькины «собирайся» уже действовали мне на нервы, но подруга выглядела до того печальной и суровой, что возражать я не рискнула. Лишь натягивая джинсы, робко поинтересовалась:
– Удалось что выяснить?
– Немного. Мусик страшно нервничает. Я ему вчера позвонила, мол, приезжайте в клуб, Рафик Анисович, соскучились мы по вам, а он только рявкнул: «не до вас сейчас», и трубку бросил. Старый козел.
– И чего? – немного подумав, спросила
– Мусик потом перезвонил, велел на сегодня столик забронировать. Чтобы лучшие блюда приготовили, официанток симпатичных пригнать. Все по высшему разряду. Думаю, с тем парнем собирается встретиться. А о нем я ребят поспрашивала. Кто такой, никто не знает, но болтают, что поселился в доме Бурганова.
– Это который за городом?
– Ага.
Наш маленький городок от коттеджного поселка отделяли железнодорожные пути. За ними высились старенькие покосившиеся домики – дачи местных жителей, а уже за ними гордо стояли коттеджи новых русских – огромные величественные домины, поражавшие воображение дизайном, бассейнами и английскими садами. Именно там проживал наш достопочтимый мэр, имели летний домик там и Мусик с Бургановым. Бурганов, хоть и родился в нашем городе, лет семь назад уехал, однако клуб и недвижимость оставил под присмотром. Поговаривали, что через клуб он отмывает деньги, которые ворует в другом месте. Так это или нет, я судить не бралась, но люди зря болтать не будут.
– Мы туда поедем? – забеспокоилась я.
– У матери знакомая у Бурганова домработницей работала. Он как уехал, ей ключи дал, чтобы раз в неделю прибираться ходила. К ней заглянем, поспрашиваем.
Юлька была настроена решительно, и под ее напором я закончила сборы, не успев толком позавтракать. Погрузившись в машину Юльки – старенькую Тойоту, мы поколесили в сторону поселка, именуемого Николаевкой.
Тетя Маша, знакомая Юлькиной матери, жила в стареньком домике-развалюхе. Некогда яркая синяя краска выцвела и облупилась, забор из гнилых досок покосился, а у крылечка блеяла тощая коза.
– Теть Маша, – выйдя из машины и громко хлопнув дверью, Юлька заорала как оглашенная. – Теть Маша!
– Да иду, иду, – где-то за домом послышалось кряхтение, а вскоре показалась и сама хозяйка. Тетя Маша оказалась женщиной лет пятидесяти, с крашеными в черный цвет волосами и тучной фигурой.
– Ты что ли, Юленька? А я и не признала тебя. Красавицей какой стала. Только худющая уж больно, смотреть тяжело, – запричитала тетя Маша. – Молоко будете? У меня свое, козье, Дуська вон исправно дает. А полезное-то какое, почитай, одни витамины.
Дуська неодобрительно посмотрела на нас и заблеяла.
– Теть Маша, мы по делу, – начала Юлька, отказавшись от молочка. – Дом, в котором вы убирались – там хозяин приехал?
– Ой, приехал, да не хозяин, – ответила тетя Маша. – А тебе, деточка, зачем?
– В клубе он вчера был, мужчина этот. А не заплатил, – соврала Юлька. Тетя Маша ахнула и зачем-то перекрестилась.
– Да ты что? А с виду такой богатый. Приехали вчера в обед, на четырех машинах, больших, как танки. Все битком набиты парнями молодыми. Главный-то у них такой красивенький, в костюмчике, с часами золотыми. Ключи у меня забрал,
– Почему бандиты, теть Маш?
– Так главный смотрит так нехорошо, с пристрастием. Дурной взгляд у него. А еще я оружие видела. Один из парнишек ворота закрывал, ну, пиджак у него задрался, а там рукоятка торчит. Мой покойный Степаныч-то в милиции работал, уж я оружие видела. Пистолет у парня того был, да и у остальных, наверное, тоже. Не связывайся, Юля. Сейчас жизнь-то какая: одни деньги у людей на уме. Вот раньше жили…
Тетя Маша завела любимую песню, мы вежливо слушали, стоя у машины, пока Юлька не спросила:
– А как зовут главного, не знаете?
– Не представился. Да вот один из ребятишек к нему по имени обратился, я и услышала. Матвеем кличут.
– Матвей? – вздернула брови Юлька и задумалась. Я тоже задумалась, только вот безрезультатно – никаких Матвеев я не знала.
Попрощавшись с тетей Машей и купив у нее банку молока для Юлькиной матери, мы поехали обратно в город, решив прокатиться мимо дома Бурганова. Дом порадовал нас глухим черным забором в два метра, наглухо закрытыми воротами и тишиной. Мы специально сбросили скорость, проезжая мимо, а Юлька открыла все окна в машине.
– Странно. Где ж они все? Теть Маша сказала: четыре машины, битком набитые. Это если в каждой по четыре человека, то всего шестнадцать получается.
– Может, отдыхают, – робко предположила я. Юлька нахмурилась, но порулила в сторону города. Чем ближе мы приближались к моему дому, тем больше становилась печаль в глазах подруги, глубже морщинки на лбу и быстрее скорость. Я нервничала, напустив на себя дурацкий вид: задницей чую, подруга хочет подложить свинью. Так оно и оказалось.
Притормозив перед моим подъездом, Юлька уставилась на меня, но мотор глушить не стала.
– Чего? – пискнула я, не выдержав игры в гляделки. – Не уговаривай, в клуб не пойду.
– Что ж ты за подруга такая… – цыкнула Юлька, и тут же заговорила ласковым тоном: – Адка, ну сама подумай… Тип этот, Матвей, в город приезжает после убийства Бурганова. Значит, что-то нужно ему здесь. А Мусик нервничает, и рядом крутится, следовательно, тоже в делишках замешан. Вот отожмет этот Матвей у него клуб, и останусь я с носом. Или, чего доброго, Мусик сам свалит, а все имущество распродаст.… И не видать мне клуба, как своих ушей…
– Во-первых, клуб на тебя оформлен, – сурово ответила я. Клуб и впрямь был оформлен на Юльку – свои доходы Мусик тщательно скрывал, и все дорогое и ценное раскидал по родственникам и знакомым. – А во-вторых, с чего это Мусику куда-то сваливать? Он тут Царь и Бог.
– Тип-то этот непростой, чует мое сердце, – завела привычную песню Юлька. – А Мусик сильно нервничает. Я ведь неделю назад интересный разговор слышала. Мусик с Бургановым по телефону ругался, а потом звонил кому-то и грозно так велел: пора заканчивать. Того и гляди, переубивают друг друга, а клубом Рамиль заправлять станет… Что тогда со мной будет?