Лицо для Сумасшедшей принцессы
Шрифт:
Я еще немного повалялась в постели, но потом кое-как поднялась, придерживая рукой голову, гудевшую, как набатный колокол. И какой самоуверенный умник придумал широко известную фразу «Пиво без водки – деньги на ветер»? Денег ему, видите ли, жалко стало. Нашел что жалеть – преходящую, мнимую ценность. А о самом главном – о здоровье – явно не подумал. И ведь что интересно: за те же самые треклятые деньги много чего купить можно – море вина, океан пива, реки самогона. А здоровье – его-то, родимое, за все золото мира не купишь… Я порылась в походной сумке, выудила пузырек с настойкой тысячелистника и кукурузных рылец, зубами выдернула
В обеденном зале было немноголюдно. Может, по причине раннего времени, а может – что выглядело более правдоподобным, – всему виной оказались вчерашние разнузданные выходки пьяного орка. За единственным, каким-то чудом уцелевшим столом сидел сам Огвур – нахмуренный, опухший и самую малость смущенный. Черные волосы небрежно собраны в кривой хвост, один глаз заплыл и не открывается, второй брезгливо устремлен на тарелку с только что сваренной дымящейся ухой из ершей.
– Ты поешь супчика-то, сразу легче станет, – нудно бубнил полуэльф, пытаясь всунуть в судорожно сжатую ладонь тысячника здоровенную ложку, больше смахивающую на половник.
Огвур поморщился.
– Отравился я, – с заметным усилием и словно оправдываясь, выдохнул он, распространяя густое сивушное амбре. – Хреновые у хозяина лепешки оказались…
– И не хреновые они вовсе, а овсяные! – робко вякнул трактирщик.
– Лепешки? – заломил изящную бровь Лансанариэль. – Лепешки? Так это они всему виной – после вина, пива, водки и самогона? Думаешь, трактирщик в них сушеные мухоморы подмешивает?
Я звонко рассмеялась. Орк глянул на меня укоризненно:
– Хотел бы я пожелать тебе доброго утра, Мелеана. Да вот не могу…
– А все из-за негодных овсяных лепешек! – ехидно ввернул Ланс.
Огвур энергично кивнул, запамятовав про отравление, скабрезно выругался и схватился за ноющий лоб.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила я.
Белый Волк поднял на меня мученический взор:
– Бывало и лучше. В хрониках часто упоминается, что все великие люди жили недолго, но шумно. Вот и мне что-то нездоровится…
Ланс гаденько хихикнул.
– А если тебя настоечкой полечить? – неосмотрительно предложила я.
Огвура передернуло:
– До смерти зарекаюсь пить что-нибудь крепче простой воды!
– Ну, дай-то Пресветлые боги, – с облегчением проворчал трактирщик, торопливо сколачивающий новую скамью.
Полуэльф скептически покосился на орка и принялся аккуратно хлебать уху.
– А Эткин где? – поинтересовалась я, придвигая к себе вторую тарелку и большой ломоть черного хлеба. Уха оказалась вкусной. Жизнь снова налаживалась.
– Их драконство в овине дрыхнут, – доверительным шепотом сообщил мне хозяин. – И упаси боги их разбудить. У меня и так уже от ихненского храпа две курицы нестись перестали, гусак заикаться начал, теленка на понос пробило, а порося…
Не говоря ни слова, я вынула еще один самоцвет и катнула его через стол по направлению к рачительному хозяину.
– А порося я вашим милостям на обед зажарю: с кашей и грибами, – как ни в чем не бывало, радушно закончил трактирщик.
Я одобрительно улыбнулась. Орк внимательно прислушался к слову «каша», посинел, позеленел, а потом резво бросился к открытому окну, прижимая ко рту ладони и издавая судорожные клокочущие звуки.
Но и после ухи, которую, правда, с аппетитом съели мы с Лансом, покуда Огвура обильно выворачивало в окно, орку не стало лучше. Добрая хозяйка кудахтала, как наседка, бурно всплескивала руками и обширным бюстом, суетилась и предлагала опробовать на совсем раскисшем тысячнике проверенные народные рецепты – один другого хлеще. Я с сомнением отмела убойную экзотику навроде мочи трехцветной кошки, толченых тараканов и сырого петушиного яйца… При упоминании о последнем средстве я вообще ничего не сказала, а просто изумленно выпучила глаза, и тут трактирщица мимоходом, как бы невзначай, посоветовала прогуляться на речку и искупаться в прохладной, еще не прогретой солнцем воде.
– А что? – гибко потянулся Ланс, с готовностью демонстрируя тонкую талию и стройные бедра, на которые и так уже с черной завистью во взоре косилась дородная хозяйка. – Это неплохой вариант. Так и представляю, как эффектно будут смотреться мои волосы в потоках прозрачной речной воды…
Огвур промычал что-то одобрительное и немного посветлел лицом.
– Решено! – махнула рукой я. – Купаться – значит, купаться.
Мы шумно вывалились во двор. Орк – нагруженный полотенцами и неразлучной секирой, Ланс – тащивший под мышкой сафьяновый сундучок с расческами, притираниями от солнечных ожогов и еще с бог знает какими, милыми его утонченному сердцу причиндалами. И я – как обычно, с верным Нурилоном за спиной. Для каких непонятных целей я поперла с собой тяжеленный волшебный меч, я пока еще не придумала, но, подчиняясь интуитивному предчувствию неведомой опасности, будто кошка скребущемуся где-то на задворках здравого рассудка, незаметно для друзей прикоснулась к рукояти клинка, проверяя – по-прежнему ли свободно он выходит из ножен.
Хозяин приврал: дракон не спал в овине по той простой причине, что элементарно не помещался целиком в ветхом дощатом сооружении, со стропил которого непрерывно сыпалась мелкая труха от поминутно сотрясавшего их заливистого храпа. От подобного забавного зрелища Огвур почти протрезвел. Голова Эткина скрывалась в проломе покореженной стены, тело распласталось внутри огороженного частоколом клочка земли, гордо именовавшегося огородом, а увенчанный кисточкой хвост красиво возлежал на крыше изрядно просевшего курятника. Я рывком распахнула кривую дверь сараюшки и резво отпрыгнула в сторону, выпуская скопившуюся внутри овина затхлую воздушную массу, густо пропитанную прокисшим послевкусием фирменного темного пива. Потом решительно шагнула через порог…
Эткин блаженно дрых, водрузив расплывшуюся в широкой ухмылке морду поверх плотно увязанных снопов, составленных из ядреных стеблей дикой конопли. Я громко присвистнула. Не пренебрегая наглядными уроками мэтра Кваруса, придворного лейб-лекаря в замке графа де Брена, я совсем не понаслышке знала о свойствах этого удивительного растения, способного одурманивать и погружать в продолжительный, крепкий и богатый видениями сон. Я решительно попинала окованным железом носком своего ботфорта по нижней планке входной двери, но дракон даже ухом не повел. Тогда я хулиганисто вытянула из пучка конопли длинный гибкий стебелек и пощекотала мирно посапывающую морду. Эткин нехотя приоткрыл правый глаз.