Лицо фараона (с иллюстрациями)

Грешнов Михаил Николаевич

— Зачем? — спросила Светлана.

— Не только свет. Я видел лицо. Это космический ретранслятор!

Светлана ничего не ответила. Все это было настолько неожиданным, поразительным, что не находилось слов, и, казалось, говорить было не о чем.

— Я видел лицо! — повторил Егоров.

— Кому он передает? — спросила Светлана. — Впереди — Серповидный хребет.

— Передает нам. На Землю.

Они вернулись к рубиновому цветку. В лучах фонарей кристаллы горели мрачным красным огнем. Егоров опять почувствовал, как возвращается к нему тревожное состояние.

И все же он осторожно втиснулся внутрь воронки. Приказал Светлане погасить фонарь. Нащупав затылком центр цветка, посмотрел прямо — в звездное небо. Перед ним сверкало семизвездье Большой Медведицы.

— Оттуда? — спросил он. Светлана молчала, не зная, что видит Егоров. — Если даже оттуда, то когда поставлен ретранслятор? Что они передают? Увидим ли мы передачу еще? И если увидим — поймем или не поймем?… — Егоров все еще продолжал смотреть на Большую Медведицу. — Что они передают нам?..

Вопросы, вопросы… Мысль терялась перед их грандиозностью. Два человеческих существа тоже терялись между звездами и обрывом — песчинки в бесконечном море Галактики. И все же они ставили вопросы. С вопросов — это они хорошо знали — начинается любой ответ. Его только надо найти. Надо найти!

Медленно, снимая по пути предохранительные веревки со скоб, Егоров и Светлана спустились вниз. Егоров подобрал молоток, оброненный сверху.

Медленно они пошли назад, к станции.

— Все запомнила? — спросил Егоров, скорее проверяя себя, но и надеясь на память девушки.

— Все, — сказала Светлана, — память у меня цепкая.

— И что думаешь?

— Многое. А вот словами сказать — трудно. Очень трудно, Григорий Артемьевич!

Они вернулись на станцию, когда Галин оживленно разговаривал с Сергеем Ивановичем по видеофону. Тема разговора у них была та же:

— Вы совершенно правы, — говорил астроному Сергей Иванович. — Я получил из Центра сведения за последние десять лет. Вспышки на полюсе отмечались неоднократно, и какой бы срок между вспышками ни был, время делится на 27,3.

— На лунный месяц.

— Совершенно верно, на лунный месяц.

— Можно предположить, что следующая вспышка будет по истечении этого срока.

— Вполне можно предположить, — соглашался Галин.

— Но ведь это… Вы понимаете, что это значит, Борис Игнатьевич?

— Система сигнализации. Находка. Открытие…

— Эпоха, Борис Игнатьевич, это значит — эпоха!..

Галин, соглашаясь, кивнул. Сергей Иванович и астроном с минуту глядели в глаза друг другу, ошеломленные, испуганные в душе: не высоко ли их занесла мечта.

— Что еще скажут Егоров и Светлана… — Сергей Иванович первым отвел глаза.

— Да вот они — вернулись.

Егоров коротко доложил о результатах исследования. Здесь же, в радиорубке, состоялась беседа, в которой с экрана принял участие Сергей Иванович. Казалось, все точки над i были поставлены: межпланетная связь, периодичность вспышек, транслятор, воздвигнутый на Луне представителями далекой цивилизации.

— Почему на Луне, а не на Земле? — поставила Светлана вопрос, который у всех вертелся на языке.

— Здесь

не ответишь однозначным ответом, — сказал Галин. — Пришельцы появились в эпоху, когда человечество зарождалось. Маяк, который они поставили, должен быть вечным. На Луне идеальные для этого условия: нет атмосферы, ни дождь, ни ветер, ни человек не разрушат творение их рук. Чтобы понять сигналы, люди должны были подняться не на одну ступеньку культуры. И все эти тысячелетия вспыхивающий и гаснущий луч должен был будить интерес человечества. Очень умно придумано. Можно найти и еще объяснение: мы не знаем, откуда идет поток информации, — возможно, преодолевает десятки световых лет. В пути он слабеет, теряет силу и мог бы вовсе раствориться в атмосфере Земли. Здесь он попадает на ретранслятор с вечным — от Солнца — источником энергии. Миллиарды квантов копятся в рубине и затем мгновенно выстреливают информацию к Земле.

— В скалы Серповидного хребта! — воскликнула Светлана. Все бесполезно!..

— Скал этих не было, — успокоил ее Егоров. — Они появились после падения метеорита. Информация на Землю шла по назначению.

— Если хребет убрать или пробить в нем ущелье. — сказал Сергей Иванович, — Земля увидит маяк.

— Хребет существует пятнадцать тысяч лет, — сказал Егоров. — Пришельцы посетили солнечную систему раньше.

— Сколько за это время потеряно информации, — с сожалением кивнул с экрана Сергей Иванович.

— Может быть, она повторяется, — предположил Галин.

— Возможно, что повторяется, — поддержал его Егоров.

— На Земле потребуют доказательств, — вспомнил Сергей Иванович свой неудачный доклад Информцентру. — Могут быть возражения; природный феномен — мало ли чудес на Луне!

— Рубиновый стержень — разве это не доказательство? — запальчиво спросила Светлана. Сергей Иванович улыбнулся ей:

— И стержень, скажут, — феномен. Кристаллы тоже создаются природой. Тут надо подойти по-другому. Давайте подумаем как.

В это время в тысяче километров от станции бился над лунной загадкой еще один человек, исследователь, как и Егоров, выпускник Ташкентского университета, Юрий Львович Тимошкин. Хозяин Великой Стены, Мечтатель, — называли его друзья. И каждый был прав по-своему.

Станция у Стены построена лет восемь тому назад. С первого дня Тимошкин — сотрудник ее коллектива. Геолог, поэт, а по призванию лунный бродяга, он не знал, что значит часы работы и часы отдыха. Вместе со всеми возвращался на станцию, менял исчерпанные воздушные батареи на свежие и уходил к Стене.

Посмотреть на лунную карту, — Стена протянулась как отчеканенный вал, рубец, вздувшийся, почему, неизвестно, на плоской равнине. Это поражает воображение: длина Стены — сто километров! Не будь Стена такой колоссальной, ее можно было бы принять за плотину, за бруствер — за что угодно, воздвигнутое циклопическими руками. Но Стена — естественное образование, каприз лунной природы. Тимошкин в нее влюблен. Без преувеличения можно сказать, что за восемь лет работы в этом районе, он излазил Стену от ее начала и до конца.