Лицо отмщения
Шрифт:
— Лис, ты уверен, что я успеваю следить за твоей мыслью? — раздраженно отозвался Вальдар.
— О! Юпитер, ты сердишься? Значит, пришел в себя. Не, капитан, все фигня, кроме пчел, а если вдуматься, и пчелы — такая маленькая жужжащая фигня. Я бы на твоем месте подумал о другом. В таком непрезентабельном виде мы не можем войти в историю, нас там неправильно поймут. Надо срочно где-то раздобыть солидов на более солидный вид, потому шо ты можешь, конечно, рассказать тут всем, шо дал обет смиренного нищенства, но, боюсь, здесь твой подвиг не оценят. Как я слышал, в этих местах на такие фишки не подают.
— Там нынче в ходу не солиды, а иперперы. [31]
— Ну
— Надеюсь, архонт не оставит без помощи людей, потерпевших крушение.
— Ага, ты уточни, был ли застрахован корабль и где тут ближайшая контора Ллойда. Капитан, ты перегрелся или перекупался — или все вместе. В общем, если у тебя нет продуктивной идеи на тему, где взять денег, мне придется самому шо-нибудь придумать. Опять же людям платить надо…
31
Иперпер — крупная золотая монета, введенная Алексеем Комнином.
— Каким еще людям?
— Ну этим, варягам. Я их у императора перекупил.
— То есть как перекупил? На какие деньги?
— Они этот вопрос тоже задали. Я им вкратце рассказал, шо в смысле богатств император рядом с тобой — мелкий босяк. Но теперь же ж надо раздобыть звонких баблонов, потому как несолидно, тьфу! Не иперперно тебе появляться пред киевским Великим князем сам-друг, с мечом и в кальсонах.
— Ох, чувствую, втянешь ты нас в очередную историю.
— Да ну, не грузись. Судя по раскопкам, великий Херсонес в нашем мире просуществовал еще некоторое время после этого знаменательного дня. Надеюсь, и в тутошнем мире он переживет наше с тобой нашествие. А денег здесь скопилось чересчур много. Надо ускорять их оборот, иначе экономический кризис грянет, как последний аккорд на похоронах цивилизации.
Анджело Майорано украдкой выглядывал из-за спины широкоплечего клибанофора, не спуская глаз с рыцаря в мокрой рубахе. «Неужели это и вправду д’Отвилль? Конечно, он назвался французом, но чем черт не шутит! В конце концов Отвилли тоже из Нормандии. Сын Драго вполне мог вырасти в замке матери, подальше от занятых войною дядьев. Хотя итальянский его безупречен и… трусом этого рыцаря тоже никак не назовешь. — Майорано еще раз смерил взглядом фигуру недавнего боевого товарища, вспоминая абордажную схватку на фелуке. — По фигуре вполне может быть Отвиллем. Такой же широкоплечий и коренастый, как все сыновья Танкреда.
Да, если он Отвилль, ситуация получается забавная. Можно сказать, Господь уберег от встречи с его земляками. Король Роже собрал всех родственников в единый кулак и крайне раздражается, если кто-то пытается уколоть один из многочисленных „пальцев“ этого кулака. Тут уж было бы не до шуток. Но если Аллах и впрямь спас меня от такой роковой ошибки, то передо мной две возможности. Первая — спасти Вальдарио д’Отвилля и тем самым заручиться его поддержкой, а через него — и самого короля Роже. Или же продать его херсонитам, что тоже может быть довольно прибыльно. Насколько я мог заметить, мои приятели-сициллийцы здешним крепко досаждают, не зря же они выслали на охоту такой крупный отряд. Заполучить в свои руки родственника сицилийского короля для них — большая удача. А стало быть, и запросить с архонта можно немало. — Анджело Майорано отвел глаза. — Лучше всего, конечно, сначала продать графа Квинталамонте, а затем спасти его. „Шершень“ наверняка уже на месте, и при известной ловкости это будет несложно. Вот только одна беда — если для спасения мессира рыцаря придется возвращаться, то весь мой план относительно императорского посольства летит в тартарары. Конечно, благоволение Роже II может быть куда более полезно, чем звонкая благодарность дожа Венеции, но это если быть полностью уверенным, что тощий верзила с кривым носом сказал правду. Я должен немедленно это выяснить».
— А вон и Херсонес! — Хозяин лошади, на которой ехал Майорано, вскинул руку, указывая туда, где на линии горизонта виднелась стоящая на холме цитадель и двойная линия стен, зубчатой чертой пересекавшая обращенную к степи горловину небольшого
Глава 10
Если выпить из пузырька с надписью «яд», то рано или поздно почувствуешь легкое недомогание.
Бьорн Ингварсен, прозванный Хромая Смерть, уже без малого пятнадцать лет служил новгородскому князю Мстиславу Владимировичу. Из всех даров, которые король по имени Инге прислал в день бракосочетания со своей дочерью, этот медведеподобный воин был, пожалуй, ценнейшим. С младых ногтей он служил у ромейского императора в свите варангов, затем, после ранения, вернулся в родные фьорды и не без успеха попробовал себя в морских набегах. Одним словом, король свейский не мог выбрать лучшего воина, который возглавил бы стражу дочери. Бьорн Ингварсен был немногословен, смотрел на мир исподлобья, знал, пожалуй, все о войне на земле и на море, будь то трактаты византийских полководцев или же саги вдохновенных скальдов.
К тому же он был удачлив, и даже рана от копья, на всю оставшуюся жизнь запечатленная близ колена княжьего воеводы, свидетельствовала именно об удаче. Кому другому она бы стоила ноги. Бьорн же ограничился легкой хромотой, которая ничуть не мешала ему ни в пешем, ни в конном бою.
Год тому назад, когда Мстислав Владимирович овдовел, именно Бьорн Ингварсен отправился ко двору отца княгини, чтобы сообщить это прискорбное известие. И теперь, когда понадобилось склонить короля свеев к помощи бывшему зятю в его многотрудном начинании, лучшего посла и искать не нужно было. Теперь он воротился из-за моря, везя Мстиславу Владимировичу абсолютно ясный и абсолютно утвердительный ответ на его просьбу.
Король готов был помочь и кораблями, и воинами, и, буде нужно, золотом, конечно, в обмен на определенные уступки в захваченных землях. Но разве дело истинного воина торговаться о каких-то там купеческих выгодах и привилегиях? Какой смысл брать за деньги то, что можно взять мечом?
Нынче Бьорн глядел на мужественное лицо Мстислава Владимировича, глядел, как водится, исподлобья, и произносил голосом, не терпящим возражений:
— Король английский своего войска почти не имеет. Все его воины служат не за правду и не за добычу, а лишь за надел с землею и смердами. За тот надел каждый такой воитель, именуемый ритером, [32] обязан королю отслужить определенный срок. Кто — шесть недель, кто — двенадцать. Чем ближе к собственному наделу, тем дольше служба. От такого войска проку мало. Одно дело, когда враг перед тобою выстроился и ждет, когда же схватка начнется, а когда дружины на него и здесь, и здесь, и там, и сзади, и сбоку наступают, вот тут королевская армия слабину дает. Всякому охота при короле состоять, чтобы при случае наград и богатства храбростью добиться, а не невесть где, невесть под чьим началом бог знает с кем сражаться — честь не велика, а прибыль и того меньше.
32
Ритер — рыцарь.
— А что, храбры те ритеры? — внимательно слушая умудренного опытом воеводу, поинтересовался Мстислав Владимирович.
— Храбры, княже. Нашего корня. Но и саксы, которых они силою в ярмо загнали, тоже не трусы. Только дай — против захватчика поднимутся.
— Это славно. — Князь задумчиво кивнул. — Стало быть, король свеев подсказывает нам использовать хитрости половецкие — бить сразу во многих местах, от великой сечи хорониться?
— Именно так, мой князь. И то — не глупый совет. Он сам готов послать войско к крепости, именуемой Йорк, ибо эти места его люди хорошо знают и могут обойтись безо всяких проводников.
— Понятно, — неспешно проговорил Мономашич, догадываясь, чем объясняется рвение короля по отношению к этой крепости, а не к иной какой.
— Вот здесь, — Бьорн протянул князю свернутый пергамент, — условия договора, королем свейским предлагаемые. Если будет на то княжья воля, по одному слову твоему он готов прислать хоть две сотни кораблей, да еще полстолько сам к берегам английским отправить.
— Что ж, дельно. — Сын Владимира Мономаха принял из рук воеводы свиток с красной восковой печатью. — Ознакомлюсь без задержки. А ты покуда вели снарядить гонца, может статься, в обратный путь незамедлительно пускаться надо будет.