Лицо в темноте
Шрифт:
— Студентка колледжа. Это моя подруга мисс Картер.
— Рад познакомиться с вами, мисс Картер. — Охранник стряхнул крошки с рукава форменного пиджака. — Мистер Донован знает, что вы приехали?
— Конечно, — легко солгала Эмма. — Разве он вам не говорил? Очень похоже на Джонно. Мы остановимся здесь всего дня на два. — Говоря это, она двигалась к лифту. Только бы Карл не позвонил наверх. — Я теперь буду здесь учиться.
— Кажется, вы поступили в какой-то шикарный университет в Лондоне.
— Я перевелась. Вы же знаете, мое сердце принадлежит Нью-Йорку.
Когда за ними
— Очень ловко, Макавой, очень ловко!
— Большая часть сказанного — правда, — засмеялась Эмма и нервно добавила: — Мне уже два месяца назад исполнилось восемнадцать лет. Пора становиться независимой.
— А мне исполнилось восемнадцать семь месяцев назад, но отца чуть не хватил удар, когда я перевелась в Нью-Йорк. Что ж, дело сделано. Завтра начнем искать квартиру, а потом будем жить так, как планировали.
— Да, возьмем первый барьер.
Выйдя из лифта, они направились по тихому коридору к убежищу Джонно.
— Говорить буду я, — предупредила Эмма, — Твое последнее выступление обернулось для нас трехдневным мытьем унитазов.
— Я художник, а не адвокат, — пробормотала Марианна и тут же изобразила улыбку, поскольку дверь открылась.
— Джонно! — бросилась в его объятия Эмма. — Сюрприз. — Спокойнее.
Джонно отстранил ее от себя. Какая она высокая. За полтора года превратилась в стройную, изящную, с намеками на элегантность девушку. Светлые волосы зачесаны назад и заколоты, в ушах болтаются золотые кольца, полосатая рубашка заправлена в выцветшие узкие джинсы.
— Господи, ты выглядишь словно манекенщица на каникулах. — Джонно перевел взгляд на Марианну. — А вот и моя любимая рыжая красавица. Что ты сделала с волосами?
— Такие нынче времена, — ответила та, подставляя щеку для поцелуя. — Мы вас разбудили?
— Да. Полагаю, сначала вас нужно впустить и лишь потом спрашивать, какого черта вы здесь делаете с чемоданами.
— О, Джонно, здесь так хорошо. Едва мы сели в такси, я сразу почувствовала себя как дома.
Бросив чемодан, Эмма пронеслась по комнате, упала на диван, провела рукой по подушке, вскочила снова.
— Ты-то как?
— Потихоньку. — Джонно слишком хорошо знал ее, поэтому не сомневался, что за неуемной энергией скрывается нервозность. — Вопросы буду задавать я. Хотите пить?
— Да, пожалуйста.
Джонно приготовил два безалкогольных коктейля и насмешливо поинтересовался:
— Наступили каникулы, о которых я не знаю?
— День освобождения. Мы с Марианной перевелись в Нью-Йорк.
— Вот как? Странно, что Брайан не упоминал об этом.
— Он еще не знает. — Эмма предостерегающе взглянула на подругу. — Прежде чем ты начнешь говорить, сначала выслушай меня.
Вместо ответа Джонно подергал ее за ухо.
— Как ты проскользнула мимо Суинни и второго?
— Темный парик, очки в роговой оправе и хромота.
— Очень ловко. — Взяв у нее стакан, Джонно отхлебнул из него, не слишком уютно чувствуя себя в роли дядюшки, которому поверяют тайны юные девицы. — Ты не задумывалась, как будет тревожиться Брайан?
В глазах Эммы мелькнуло сожаление, но тут же сменилось решимостью.
— Я позвоню и все ему объясню. Мое решение окончательное,
— Я еще и не пытался. — Джонно кивнул Марианне: — А ты что-то слишком молчалива.
— Меня предупредили. Со своими родителями я уже все уладила, — торопливо добавила она. — Им это не очень понравилось, но мы договорились. Нам с Эммой по восемнадцать, и мы знаем, чего хотим.
Внезапно Джонно почувствовал себя ужасно старым.
— Значит, в восемнадцать лет можно вести себя как заблагорассудится?
— Мы уже не дети.
— Марианна, сядь и молчи, — приказала Эмма, забирая стакан у Джонно. — Я знаю, скольким обязана отцу и тебе тоже. С трех лет я делала все, что он просил. Не просто из благодарности, Джонно, а потому, что я люблю его больше всех на свете. Но я не могу оставаться для него ребенком, который доволен существованием в маленькой надежной клетке. Вы с отцом чего-то хотели достичь в жизни и приложили все силы к тому, чтобы это осуществить. Я тоже кое-чего хочу. — Эмма достала из чемодана папку. — Вот мои фотографии. Я попробую зарабатывать на жизнь как фоторепортер и собираюсь поступить здесь в колледж, чтобы научиться это делать. Мы с Марианной будем снимать квартиру на двоих. Я намерена иметь друзей, ходить в кафе, гулять в парке. Намерена стать частью мира, а не сторонним наблюдателем. Пожалуйста, пойми.
— Ты была несчастлива? Почему же ничего не говорила?
— Я пробовала. Отец не понял. Не мог понять. Я хотела только быть рядом с ним, с тобой. Но раз это было невозможно, я подчинилась его желаниям. Тогда на Мартинике… — Эмма остановилась, подбирая слова. Даже Марианна не знала. — Все изменилось и для меня, и для папы. Я закончила то, что начала, Джонно. Ради него. Теперь я буду думать о себе.
— Я поговорю с ним.
— Спасибо.
— Пока рано благодарить. Возможно, Брайан перепрыгнет через Атлантику и оторвет мне голову. — Джонно небрежно раскрыл папку. — Ты всегда была умной. Вы обе умные. — Он кивнул на стену, где висел рисунок, изображающий группу «Опустошение». — Я говорил, что повешу его в рамке.
Марианна восторженно подпрыгнула. Она сделала рисунок в тот вечер, когда отмечали окончание школы. Дом, снятый Брайаном на Лонг-Айленде, был полон народа, но Марианна, никогда не страдавшая застенчивостью, приказала всей четверке позировать.
— Я думала, вы тогда пошутили. Спасибо.
— Кажется, ты предпочитаешь рисовать, а Эмма — фотографировать.
— Верно. Трудновато быть голодающими художниками с тем наследством, которое оставила моя бабушка, но мы постараемся.
— Кстати о голоде. Вы поели?
— Я съела в аэропорту сосиску, пока дожидалась самолет Эммы, — улыбнулась Марианна. — Этого недостаточно.
— Значит, надо поесть до того, как я позвоню Брайану. — Джонно вышел из-за стойки бара. — Возможно, это наша последняя трапеза.
— Эй, Джонно, тебе не спится?
Девушки обернулись и увидели на лестнице мужчину в шортах. По-настоящему роскошного мужчину.
— А я-то гадал, куда ты делся. О… — Замерев, он провел рукой по темным волосам и улыбнулся девушкам: — Привет. Я не знал, что у нас гости.