Лицо в зеркале
Шрифт:
В процессе поиска доктора Джеральда Фицмартина, организатора сценарного семинара, Рисковый так разозлился на ученых коллег, что ему пришлось сделать паузу. Иначе он разбил бы выданный по месту службы мобильник о свой лоб.
— Все эти университетские крысы ненавидят копов, — пожаловался он.
— Когда копы им не нужны, — вставил Этан.
— Да, когда мы нужны, нас обожают.
— Нет, любить тебя они никогда не будут, но, если ты можешь спасти их задницу, они готовы тебя терпеть.
— Ты знаешь эту шекспировскую цитату? — спросил Рисковый.
— И не только эту.
— Насчет того, как сделать мир лучше…
— Убить
— Да, именно эту, — кивнул Рисковый. — Шекспир упустил из виду тех, кто плодит адвокатов.
— Университетских крыс.
— Да. Если хочешь, чтобы мир стал лучше, разбирайся с первоисточником зла.
Автомобили по-прежнему шли плотным потоком. «Экспедишн» поцеловался краской с черным «Мерседесом», тоже внедорожником. От повреждений оба автомобиля спасла толстая пленка воды.
И внезапно Этан подумал, что видит Фрика, в одиночестве идущего по тротуару среди незнакомцев. Присмотревшись, понял, что мальчик чуть моложе наследника Манхейма и на шаг отстал от родителей.
Это был не первый ложный Фрик, которого он вроде бы видел после отъезда из больницы. Нервы его после беседы с врачом превратились в натянутые струны.
— Как насчет блондинки в пруду? — спросил Этан. — Лаборатория провела все исследования?
— Не узнавал. Если бы я получил улики против этого члена городского совета, то корчился бы от стыда, позволяя ему лишний день выглядеть таким самоуверенным, будто доверие избирателей превратило его в Господа Бога, может, стал бы злиться, зная о подтасовках на выборах в его пользу. Нет, я позвоню в лабораторию завтра или послезавтра, после того, как мы разберемся с нынешней ситуацией.
— Я сожалею.
— Если ты сожалеешь о форме своего носа, так и займись им. В остальном тебе сожалеть не о чем.
— Ленч и несколько пирожных слишком малая плата за такие хлопоты.
— Это не ты поставил мой мир с ног на голову. Какой-то парень оставляет мне связку колокольчиков из кошмарного сна, потом исчезает в зеркале. Я не могу это проигнорировать.
Рисковый сунул обе руки под куртку, одернул свитер.
— Ты со вчерашнего дня поправился, — заметил Этан.
— Да. Позавтракал кевларом [68] .
68. Кевлар — легкий, ударопрочный материал, используется в том числе и в средствах индивидуальной защиты
— Никогда не знал, что ты носишь бронежилет.
— Я подумал, что мимо меня пролетело слишком уж много пуль. Но это не значит, что я стал менее бесстрашным.
— Никто и не говорит.
— Я трепещу от ужаса, но остаюсь бесстрашным.
— Это правильная философия.
— Философия выживания.
— Слушай, а что не так с моим носом?
— А что с ним не так?
И без того сильный дождь полил еще сильнее. Этан перевел «дворники» на максимальную скорость.
— Похоже на конец света, — буркнул Рисковый.
Глава 60
После отчаянного телефонного звонка капитана Квига фон Гинденбурга Корки Лапуте пришлось отправиться в незапланированную поездку на окраину Малибу.
В настоящее время этот проживающий в Малибу человек называл себя Джеком Троттером. Троттер владел недвижимостью, носил при себе настоящее водительское удостоверение и платил
Когда Джек-Феликс-Джейсон-Бобби родился сорок четыре года тому назад, гордые родители назвали его Норберт Джеймс Кризл. Они, несомненно, любили его и, будучи простыми айовскими фермерами, представить себе не могли, что их чадо вырастет в капитана Квига фон Гинденбурга.
Корки прозвал его капитаном Квигом, потому что Джек страдал паранойей и манией величия в той же мере, что и одноименный персонаж романа Германа Вука [69] «Бунт на „Каине“. Фамилия фон Гинденбург подходила ему по той причине, что так назывался германский дирижабль, последний полет которого закончился катастрофой в Лейкхерсте, штат Нью-Джерси, унесшей тридцать шесть жизней. Троттер тоже увлекался воздухоплаванием и со временем точно так же рухнул бы на землю и сгорел в огне.
69. Вук, Герман (р. 1915) — классик американской литературы. «Бунт на „Каине“ (1951 г.), удостоенный Пулитцеровской премии и переведенный на многие языки, в том числе и на русский, один из лучших романов как в творчестве Вука, так и написанных о Второй мировой войне
По пути в Малибу Корки остановился в гараже, который арендовал в Санта-Монике. Один из сорока, каждый на два автомобиля, выстроившихся по обе стороны безымянного проезда в промышленной зоне.
Гараж Корки арендовал на фамилию Мориарти, и аренду оплачивал ежемесячно, наличными.
В гараже уже стоял черный «Лендровер». Корки купил и зарегистрировал этот автомобиль на «Курц айвори интернэшнл», несуществующую, но с полным набором необходимых документов корпорацию.
Поставив «БМВ» рядом с «Лендровером», Корки выбрался из машины, опустил ворота, включил свет.
Резкий запах холодного бетона, чуть разбавленный запахами старых масляных пятен и инсектицида, которым месяц назад травили термитов, казался Корки непременным атрибутом магии и приключений. Здесь, как Брюс Уэйн в Пещере летучих мышей, Корки становился Темным рыцарем, пусть его намерения и дела существенно отличались от того, что творил одетый в плащ и обтягивающее трико Брюс.
В войне между Небом и Землей армии дождя маршировали по стальной крыше гаража, поднимая такой шум, что Корки не услышал бы себя, если б запел «Тряхни своей штучкой».
Включив электрический обогреватель, он снял шляпу и желтый дождевик. Повесил на крючок.
По левую сторону гаража, ближе к дальней стене, стояли четыре металлических шкафа. Корки открыл первый.
На перекладине висели два застегнутых на «молнию» виниловых мешка для одежды. На полке над перекладиной лежал большой контейнер «Тапперуэр» [70] с носками, галстуками, недорогими мужскими украшениями, часами и прочими аксессуарами, необходимыми при смене личности. На полу стояли несколько пар обуви.
70. «Тапперуэр» — название разнообразных пластиковых контейнеров, изготовленных фирмой «Тапперуэр хоум партиз»