Лицо в зеркале
Шрифт:
Туман и пламя свечей помогли бы Данни в мгновение ока перенестись с причала за стол Тайфуна, но в ресторане слишком много людей, и нетрадиционные способы передвижения в такой ситуации неуместны.
Он огибает здание, входит в парадную дверь и позволяет метрдотелю отвести его к столу Тайфуна.
Тайфун поднимается навстречу, протягивает руку, говорит: «Дорогой мальчик, я очень сожалею о том, что пришлось вызвать тебя в самый критический момент».
После того, как оба садятся и Данни вежливо отклоняет предложение метрдотеля что-нибудь
— Сэр, прежде чем вы что-нибудь скажете, хочу признать, что я превысил свои полномочия, обратившись к Рисковому Янси, — говорит Данни.
— Дело не в том, что ты обратился к нему, Данни. Дело в прямоте, с который ты обратился к нему. — Тайфун делает паузу, чтобы пригубить «Мартини».
Данни начинает объяснять, почему он так поступил, но седовласый наставник останавливает его, подняв руку. Синие глаза весело мерцают. Он делает еще глоток «Мартини», наслаждается вкусом.
А начав говорить, первым делом касается правил приличия.
— Сынок, ты заговорил слишком уж громко, а потому можешь обратить на себя внимание других обедающих, которые слишком любопытны, что им когда-нибудь может аукнуться.
Позвякивание металла и фарфора, хрустальный звон бокалов во время тостов, музыка пианино, которая ласкает слух, а не бьет по барабанным перепонкам, шепот многих разговоров не создают того уровня шума,
который отлично маскировал разговор Данни и Тайфуна в баре.
— Извините, — говорит Данни.
— Достойно восхищения, что тебя заботит не только физическое выживание мистера Трумэна, но и его эмоциональное и психологическое состояние. Однако, заботясь об интересах своего клиента, такому хранителю, как ты, нельзя прибегать к прямому воздействию. Ты вправе поощрять, вдохновлять, ужасать, уговаривать, советовать…
— …и влиять на события всеми средствами, если их составляющие — коварство, лживость, введение в заблуждение, — заканчивает Данни.
— Совершенно верно. Ты раздвинул установленные рамки, когда общался с Эльфриком. Раздвинул, но еще не вышел из них.
Тайфун более всего напоминает преподавателя, который считает необходимым оказать посильную помощь отстающему ученику. Он не мечет громы и молнии, не тычет указующим перстом, за что Данни ему только благодарен.
— А вот указав мистеру Янси, что ему не следует входить в тот дом, — продолжает Тайфун, — сообщив, что ему в голову всадят две пули, ты изменил его наиболее вероятную в тот момент судьбу.
— Да, сэр.
— И теперь Янси может выжить не благодаря своим действиям и выбору, не по своей воле, а потому, что ты открыл ему самое ближайшее будущее. — Тайфун вздыхает. Качает головой. На лице грусть, его печалят слова, которые он обязан произнести. — Это нехорошо, сынок. Нехорошо для тебя.
Мгновением раньше Данни хотелось
— Было множество способов, с помощью которых ты мог бы убедить мистера Янси не подходить к дому. Способов непрямого воздействия.
Но старик не способен надолго подавлять природную веселость. На губах вновь играет улыбка. Синие глаза так весело поблескивают, что с белой накладной бородой и в менее элегантном костюме он бы ничем не отличался от того джентльмена, которому через два дня предстоит сесть в сани и отправить в полет бескрылого оленя.
Наклонившись над столом, словно заговорщик, Тайфун продолжает:
— Сынок, призраку пара пустяков заставить Рискового стремглав убежать от этого дома к бабушке Розе или в бар. Не следовало тебе действовать столь прямо. Если ты будешь продолжать в той же манере, то наверняка подведешь своего друга Этана и по существу станешь причиной его смерти и смерти мальчика.
Они смотрят друг на друга.
Данни не решается спросить, будет ли ему дозволено и дальше заниматься этим делом, из страха, что уже знает ответ.
А Тайфун нарушает паузу лишь после того, как вновь прикладывается к стакану с «Мартини».
— Ты — парень не промах, Данни. Упрямый, пылкий, нарушающий правила, но ты мне нравишься. Действительно, нравишься.
Не зная, как истолковать эти слова, Данни молчаливо ждет.
— Я не хочу показаться грубым, но мои гости должны прибыть в самом скором времени. А твой голодный взгляд может их спугнуть. Эти ребята такие осторожные. Один политикан и двое его советников.
— Так я могу и дальше охранять Этана? — решается спросить Данни.
— После твоих повторяющихся проколов я имею полное право отстранить тебя от этого. У ангелов-хранителей есть свои правила поведения, ты понимаешь? И они стоят выше добрых намерений. Этичность нашего поведения должна быть выше, чем у сенаторов Соединенных Штатов и карточных шулеров.
Тайфун поднимается со стула, вскакивает и Данни.
— Тем не менее, мой мальчик, я склонился к тому, чтобы дать тебе еще один шанс.
Данни почтительно пожимает протянутую руку своего наставника.
— Благодарю вас, сэр.
— Но пойми, теперь ты под строгим контролем. Если хоть на чуть-чуть выйдешь за рамки нашего соглашения, будешь сразу же лишен данного тебе могущества и навечно отправишься сам знаешь куда.
— Отныне я буду следовать всем условиям нашего соглашения.
— А если я тебя отошлю, Этану придется защищаться самому.
— Я не собьюсь с пути.
Тайфун похлопывает Данни по плечу, как любящий отец, вразумляющий сына.
— Дорогой мальчик, ты так долго шел по кривой дорожке, что теперь оставаться на прямой тебе будет очень нелегко. Но отныне мы станем следить за каждым твоим шагом.