Лицо
Шрифт:
Да, я действительно знала, в чем дело. Лаура Уинтер тоже была нашей подругой. Длинные черные волосы, сверкающие синевато-серые глаза и высокие скулы делали ее одной из первых красавиц Шейдисайдской школы.
Благодаря своей красоте Лаура даже подрабатывала моделью. Ей прочили блестящее будущее на подиумах Нью-Йорка.
Когда они с Иваном начали встречаться, вся школа только об этом и гудела.
Я всегда считала, что Иван относится к этим отношениям намного серьезнее, чем Лаура. Ведь они помогали ему
А нынешней зимой она его неожиданно бросила, стала к нему совершенно холодна — вот о чем вспоминала сейчас Адриана.
Иван же никогда не заговаривал со мной на эту тему.
— Он все еще в шоке, — сказала Адриана, прижав тетрадь к груди. — Прошел уже месяц, а ему все не верится, что Лаура его бросила.
— А он ей звонил? — спросила я.
Адриана покачала головой:
— Ни разу. Кажется, дожидается, пока она ему позвонит!
И моя подруга рассмеялась, но как-то совсем невесело.
Я промолчала. Иван чуть было не угробил нас обоих, и мне было ясно, что тут совсем не до смеху.
— Послушай, кто-то должен с ним поговорить, — сказала я. — Лучше всего, если ты.
— Да с ним невозможно разговаривать! — воскликнула Адриана сердито. — Этого еще никому не удавалось.
— Но, Адриана… — возразила было я.
— Да не бери в голову. — Ее лицо смягчилось. — Иван сам о себе позаботится. А ты такая бескорыстная — тебе есть дело до всех, кроме себя самой.
Адриана сжала тетрадь обеими руками и пристально посмотрела на меня.
— Мы все хотим, чтобы тебе было хорошо. Так что не волнуйся за Ивана.
Она повернулась и исчезла за дверью.
— И все-таки я волнуюсь за него, — ответила я, выйдя следом. — И мне совсем не кажется, что он способен сам о себе позаботится. Ты даже не представляешь, насколько он не в себе.
Нет, я этого не сказала, а лишь собиралась, но со вздохом отстала. Моей подруге явно не хотелось обсуждать состояние своего брата. И вообще чтобы я вмешивалась в ее семейные дела.
Я вернулась в свою комнату. Облака за окном сделались угольно-черными. Ветер трепал занавески.
Становилось все прохладнее, я захлопнула окно, потом поправила занавески. И наконец уселась за стол перед чистым, нетронутым альбомом.
Я перевернула обложку, потом стала рыться в куче карандашей, пока не нашла достаточно тонкий.
Каждый раз, начиная новый альбом, я испытываю некоторый трепет. Подумать только — передо мной чистые листы, ожидающие, что их заполнят чем-то невиданным прежде.
Без лишней скромности скажу, что обладаю талантом к живописи. У меня наметанный глаз, а рука выводит линию совершенно четко.
Я беру уроки рисования в Уэйнсбриджском колледже, и все педагоги думают, что мой талант необходимо
Я стараюсь держать все свои рисунки вместе. Более всего мне удаются портреты.
Сейчас я отодвинула стул от стола и прислонилась к стене. Люблю рисовать стоя.
Я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Забыть про Ивана и Адриану, вообще про все на свете.
Потом снова посмотрела на стол и чистый лист. Подняла карандаш. И начала рисовать.
«Лицо, — подумала я. — Нарисую свое лицо».
Карандаш мягко заскрипел по бумаге. Я начинала с глаз. Всегда так поступаю.
Ой! Глаза оказались не моими.
Они были овальными, а мои — круглые.
Привалившись к столу, я стала внимательно разглядывать их. Казалось, будто они смотрят на меня. Я затемнила зрачки. Они оказались серьезными. Стала набрасывать овал лица. Нет, это явно была не моя голова.
Молчаливое лицо. С темными серьезными глазами.
— Что происходит? — произнесла я вслух. — Кто ты?
Моя рука двигалась все быстрее, прорисовывая детали.
Постойте-ка. Нет.
Что же это твориться?
Карандаш все скрипел по бумаге. И казалось, будто он движется самостоятельно.
Не подчиняясь моей воле.
Моя рука кружилась по листу, поднимаясь и опускаясь.
Как будто я ею совсем не управляла.
Как будто ею двигала другая, призрачная рука. Я смотрела на нее с изумлением и страхом.
Я понимала, что не могу остановить ее.
Глава 5
Когда портрет был закончен, я тяжело дышала. Рука вспотела, пальцы заныли.
Не знаю, сколько времени все это продолжалось. Но только я еще ни разу в жизни не рисовала так быстро.
Положив руки на стол, я стала разглядывать появившееся на бумаге лицо.
Лицо парня.
Совершенно незнакомого.
У него были темные вьющиеся, и одна прядь спадала на узкий лоб.
Темные глаза оказались глубокими и печальными.
Нос как-то не вязался с ними — маленький и слегка вздернутый. Потом я поняла, что парень улыбается. И эта приятная улыбка тоже не вязалась с печальными глазами. Губы — тонкие, а на подбородке виднелась ямочка.
— Ух ты, — пробормотала я.
Неужели я его все же никогда не видела?
Нет, он не был похож ни на кого из моих знакомых.
Может быть, я просто придумала это лицо? И оно — лишь плод моего воображения?
Я внимательно изучала его, затаив дыхание. И по-прежнему ощущала присутствие невидимой силы, водившей моей рукой.
Портрет оказался таким детальным, что лицо выглядело совершенно живым. И каким-то особенным.
Я внимательно рассмотрела черную прядь волос, спадавших на лоб. Потом опустила взгляд чуть пониже. На скуле оказалась небольшая темная родинка.