Лидия и другие
Шрифт:
3
В семь с лишним лет, даже почти в восемь, когда Шахецкие уже жили в отдельной квартире на улице имени газеты "Правда", Лидию отправили на почту: послать телеграмму дяде Мише в Киев. Текст сочиняли все вместе: "Миша, как хорошо, что ты родился, Миша, как хорошо на свете жить, Миша, ты, может быть, уже женился, спасибо, Миша, что ты умеешь нас любить". Надо было не пропустить ни одной запятой! Лидия радостно шла на почту: ей просто велели правильно переписать адрес и слова на бланк, а сколько будет
Лидия радовалась, что с помощью телеграммы может дотянуться до любимого Киева. На улице летел тополиный пух. А до какого этажа он долетает, интересно? А до Киева долетит? А что - ветры-то - они ведь дуют и дуют... можно бы вообще к пушинке тополиной привязать бумажку с текстом, и пусть бы она летела до Киева... А деньги сэкономленные можно бы отложить на день рождения, уже ведь совсем скоро, а родители обещали, что в это лето будут справлять и позовут ее друзей-одноклассников! И от всего этого: что ее пустили участвовать в общем деле сочинения телеграммы, от пушинок тополя, от мыслей про Киев, от мечтаний о дне рождения - Лида, видимо, выпустила несколько знаков препинания, и сдача получилась не рубль двадцать, а втрое больше!
Она сразу поняла, что выпустила что-то. И сильно перепугалась. Она верила, что дядя Миша и без запятых поймет, что его все любят, но родители не поймут, что Лидия мечтала, что у нее было хорошее настроение. Опять они будут учить ее и пугать, что если она не будет деловая, всю семью переселят еще дальше на север...
Лидия хотела выбросить лишнюю сдачу в открытый канализационный люк. Но как можно выбросить заработанные родителями деньги?! Надо их, конечно, выбросить, но... уважительно. То есть потратить!
Девочка купила у фонтана мороженое, потом выпила стакан газировки. Снова съела мороженое, опять выпила воды. И в конце уже пух тополей, летящий так противно в глаза, был липкий, как мороженка, а облака пузырились, как газировка. Лидия поплелась домой. Ей было нехорошо. Быстро отдав родителям сдачу - рубль двадцать, как они ждали - и квитанцию, со спокойной совестью она прошла в свою комнату. Хотелось полежать и пережить бурлящую дурноту от газировки и мороженого. Она не знала, что в квитанции написано, сколько именно денег взято за отправку телеграммы...
– Где же остальная сдача?
– кричал отец и смотрел на дочь такими глазами, словно его сейчас только выгнали из Киева.
От страха у Лидии прошла дурнота. Девочку поразило, что от ее поступка на лице отца написался такой ужас - словно его сейчас снова куда-то выгоняют! Сейчас он заведется на эту тему - сейчас-сейчас...
– Лидия, ты помнишь, как мы должны были уехать из Киева?! На новом месте можно выжить только в том случае, если нам будут доверять. А когда тебе доверяют?
– Когда, папа?
– Когда ты точен, честен, неутомим... Запомни: в первую очередь честен и точен!
Она физически
– Я еще мог бы понять, что ты по своей вечной, дурацкой рассеянности и мечтательности выпустила слова... но деньги! Где деньги?
Лидия что-то бормотала про сдачу, газировку и мороженое.
– А мы это сейчас проверим! Столько денег потратить за один миг - это не-воз-мож-но!
Отец оделся, как на выход. Лидия заметила, что пока она была дома, погода резко переменилась, все стало уж чересчур строгим. Ветер подметал тротуар, облака выстроились в шеренгу - все приготовилось к перевоспитанию Лидии Шахецкой.
Все продавщицы, как оказалось, хорошо запомнили странную девочку, которая выпивала газировку и потом долго разговаривала с ними о жизни: сколько они получают, какая у них семья и квартира, разрешают ли им сесть и передохнуть... Лидия говорила отцу, что еще пух ей попал в глаз и она плохо видела, когда писала текст, поэтому и выпустила знаки препинания. Но эта ложь не помогла: ее наказали лишением дня рождения.
После этой истории у Лидии резко ухудшилось зрение. Было идеальное, а стало минус четыре. Папа говорил: сама виновата, любишь смотреть подолгу на яркое солнце. Но Лидия не понимала, почему это могло ей вредить, если от солнца все для нее на много часов становилось свежее. Мама (забывая, что сама читала в любую свободную минуту) ругала: читает круглые сутки напролет, какое зрение может все это выдержать! Лидия же думала, что просто после истории с телеграммой она окончательно разуверилась в возможности вернуться в родной Киев... Поняла вдруг, что никогда этого не будет. И от нежелания видеть грязные пермские улицы зрение начало падать.
– При чем тут грязные улицы?
– удивлялся Лев Ароныч.
– Иди в поликлинику и проверь еще раз зрение!
– Часик отдохну после школы и схожу.
– Да ты в школе отдыхаешь от дома, а дома - от школы, у тебя и так сплошной отдых.
– Папа, но у тебя то же самое! В универе ты отдыхаешь от дома, а дома - от студентов!
– Ну, ты философ, - сказала мама.
Лидия поняла, что отвоеван час для чтения, и завалилась на софу, спросив: "Озеро Виктория, интересно, соленое или пресное?"
– Решай сама свои проблемы (у Лидии было впечатление, что они сказали это хором).
Но она не отступила:
– Да, вот еще у меня какой вопрос: сколько сосков у собаки - шесть или восемь? Это очень нужно... для рукодельного кружка, мы собачку шьем.
На самом деле ей было важно общаться с родителями.
– У меня на носу партсобрание, отчет по кафедре, горит статья, в научный сборник, - ледяным голосом перечислял Лев Ароныч.
– Сама решай свои проблемы! Тебе хоть миллион раз говори...ты...ты не...