Life in me

Viktoria Form

Пока он пил, я смотрела на то, как он очень эротично это делает. Специально! Я не сдержала улыбку, повернулась в сторону аудио, нажав на кнопку, и допила свою кружку. В CD заиграла музыка Моцарта, точно не знаю какая именно, я не разбираюсь в классике.

– Рассказывай, что с тобой происходило в день, когда ты меня поймал, – попросила я. Он поставил почти пустую чашку на стол и, облизнув губы, сказал:

– Ну, о-очень вкусно! – он улыбнулся, не отрывая взгляда от меня. Тут я услышала сообщение от Софии. У меня на каждого разная музыка.

«Мама с папой предложили остаться

на ночь родителям Дэвина и Кайла. В общем так, мама с папой у себя в комнате будут спать, Картер и Кэролайн будут спать в нашей комнате, а я с Кайлом на соседней кровати, то есть на твоей, а Николь с Джоном на раскладушке – они не хотят идти в комнату к бабушке, да и никто не хочет, даже мама с папой. А мальчики уехали кто куда: Джек к Элиссон, Райан к Ребэкке. Так что дом в полном вашем распоряжении. Желаю бурной ночи!» – вот коза.

– Напиши ей от меня, что обязательно выполним её желание! – я засмеялась и отправила целый монолог: «Конечно, никто не хочет идти в комнату к бабушке, страшно всё-таки. Интересно, кто из вас подговорил родителей предложить ночёвку. Дэвин передаёт привет и спасибо за пожелание».

– Ну, так ты расскажешь или как? – вторила я.

– Ты, действительно, хочешь это знать? – я кивнула, и он позвал меня к себе, после того как допил свой шоколад.

Его кружка стояла на столешнице, а я сидела у него на ногах, он гладил мою спину.

– Знаешь, я никогда не думал, что чья-то неуклюжесть или неосторожность может забрать чьё-то сердце. Я, когда увидел твои глаза, сошел с ума в прямом смысле и только через несколько секунд смог прийти в себя. Помнишь, что ты сказала мне на первом свидании в актовом зале, твоё первое впечатление от меня? – спросил он. И я, улыбаясь, вспомнила свой день рождения.

– Помню, – сказала я и замолчала.

– Что ты сказала? – вторил он.

– Что ты опасный, – я улыбнулась. Я и не догадывалась, насколько тогда была права!

– Эмма Элизабет Коулман, – он никогда меня так не называл! НИКОГДА, – я, действительно, был опасным, и теперь ты знаешь все мои секреты: мои наручники, мою страсть к благотворительности и стремление всем помочь, моё странное увлечение тобой, особенно ты знаешь, как мне нравится пристёгивать тебя наручниками, и, что самое интересное, мне нравится, когда пристёгиваешь меня ты! Но в тот день, когда я тебя поймал, просто потерял себя. Я понял, что моя жизнь теперь полностью в тебе…

Мои губы накрыли его и начали свой огненный танец. Дэвин впустил свой язык в меня, и я издала стон сквозь поцелуй. Как же тяжело, Боже! Его руки забрались в мои волосы и начали гладить их. Он поддался вперёд, а я, толкнув его в спинку кресла, оторвалась от его губ. Облизывая свои губы, мы смотрели друг на друга, его глаза просто горели огнём! Я развязала его кокон и выкинула покрывало в сторону.

Он снял штаны, и, вернувшись на большое кресло, я села на голые колени к Дэвину. Его боксёрки, странно-рыжие, он мало когда одевает такое. Как будто знал, что этот день особенный.

Я же сняла с себя платье и каблуки, не без его издевательств. На мне осталось только бельё и гольфы.

– Ты такая горячая! – сказал он, а я улыбнулась, стоя

напротив парня и смотря в его пылающие страстью глаза.

Мои губы целовали его шею, и он положил голову на спинку дивана, когда Дэвин нашёл застёжку, снял с меня лифчик, я не отрывала от него губ, но сама сняла бюстгальтер, целуя парня.

Его руки просто изнемогали и всё–таки дождались своего предназначения. Я начала стонать, когда его руки заняли своё место на моей груди.

Я сняла с него кофту, потому что уже просто не могла это больше терпеть и решила пусть, он тоже пострадает! Я начала целовать его: плечи, ключицы, его грудь. Он стонал так от моих губ и кончика языка, что просто не передать!

– Я так тебя люблю! Ты моя жизнь! – сказал он, целуя мой живот и снимая с меня последнюю часть одежды. Поверить не могу, что он сказал это. Он мало когда мне говорит такие слова.

Моей улыбки не было предела! Я целовала его грудь, сидя своей зоной около его возбудившегося органа. Он схватил меня за зад и начал мять мои ягодицы. Я сходила с ума от его прикосновений, от его губ на моей шее и груди. Он просто обжигал мою ключицу своим языком.

– Эмма, хватит, прошу, сядь на меня! – молил он.

– Я и так сижу!- строила из себя дурочку.

Он не выдержал и сам ввел своего монстра в меня. Он издавал стоны и просто был в таком кайфе, что просто не передать!

Я начала двигаться и чувствовала, как он двигается во мне.

– Тебе хорошо? – спросила я, плавно двигаясь на нем.

– Ты даже не представляешь насколько. У меня это впервые! Это как будто наш первый секс, и я сейчас лишил тебя девственности! Боже, прошу тебя быстрее! – Он взвыл, и я решила пожалеть его.

Усилив движения, я сжалась внизу, а он схватил одеяло и сжал его в кулаках.

– Ты специально, да? Прекрати, я же сейчас сорвусь! – О-о-о, а вот это интереснее.

Он взял меня за спину, ноги я скрестила, у него на талии он положил меня на белый диван и сорвался.

Сильные толчки и частые хлопки раздавались на весь дом! Он и вправду сорвался! Парень укусил меня в шею, и моя грудь была уже вся красная от его рук. Я выгнулась и почувствовала, что скоро конец. Он усилил движения и лег на меня. Я чувствую, как его мышцы накалились. У меня почему-то очень сильно начал болеть живот внизу, раньше такого не было. Албертон поднялся на локтях и, резко войдя в меня, сделал несколько толчков, кончил прямо в меня, а я просто захлёбывалась в наслаждении. Он вышел из меня спустя около двух минут после последней остановки.

После долгих поцелуев у меня возникло режущее чувство в животе. Такого раньше никогда не было.

– Дэвин, мне плохо, – сказала я с каким-то полусонным состоянием. И, встав с дивана, заметила, что ноги меня не держат! На диване было странное пятно, оно очень большое и оно стало последним, что я видела.

– Эмма, нет! – слышала я голос Дэвина, как в тумане.

====== Глава 16. Эмма. ======

Звуки. Писк. Неприятный запах таблеток и спирта. Чьё-то сопение справа. Сил нет даже дышать, я не понимаю, как я это делаю. И я снова проваливаюсь в тяжёлый сон.