Лига перепуганных мужчин
Шрифт:
– Но, инспектор, если вы думаете, что она пришла сюда с дружелюбными намерениями, то чем же вы объясните ее приход к вам с требованием арестовать Вульфа.
– Ну, сынок…
И серые глаза Кремера подмигнули мне.
– Разве я не сказал, что знаю Вульфа подольше, чем ты. Если он не хочет, чтобы я узнал, о чем он с ней говорил, то научил ее поступить именно так.
Я рассмеялся. Пока я смеялся, я сообразил, что не будет никакого вреда, если Кремер и дальше будет так думать, и сказал:
– Он, конечно, мог, но почему она требовала,
– Я слышал подобное мнение.
– И вы уверены, что он убил Дрейера?
Он кивнул.
– Я думаю, что Дрейер был убит Полем Чапином и Леопольдом Элкасом.
– Не может быть!
Я посмотрел на него.
– Это может осветить дело. Элкас, хух?
– Да. Вы и Вульф не хотите говорить. Хочешь, буду говорить я?
– Ну, еще бы.
Он вновь набил трубку.
– Тебе известно о деле Дрейера. Но знаешь ли ты, кто купил таблетки нитроглицерина? Сам Дрейер. За неделю до смерти, на следующий день после того, как ему позвонил Элкас и сказал, что картины поддельные и что он хочет получить свои деньги обратно. Может, он и имел мысль о самоубийстве, а может, и нет, я думаю, что нет. Есть ряд болезней, при которых люди принимают нитроглицерин в малых дозах.
Он сделал столь глубокую затяжку из трубки, что я ожидая увидеть струю дыма, выходящую между пуговиц на его животе.
– Дальше: как в тот день Чапин смог достать из пузырька таблетки? Просто. Он их не брал. Он был у Дрейера в течение недели, возможно, для разговора о картинах. Он вполне мог их тогда взять и припрятать до нужного момента. Этот момент наступил в среду после полудня… Подожди минуту. Я знаю, что говорил Элкас. В то утро четверга детектив допрашивал и Сантини, итальянского эксперта, и все сходилось. Но с тех пор я послал запрос в Италию к Сантини. Он сказал то же самое, что и при первом допросе у нас, но еще упомянул, что после их выхода из конторы Элкас один вернулся туда и оставался там примерно с полминуты. Что, если стакан Дрейера стоял там, пусть даже полупустой, и Элкас, получив таблетки у Чапина, опустил их в стакан?
– Чего ради? Только из проказливости?
– Пока я этого сказать не могу. Это одно из направлений, в котором мы сейчас работаем. Например: что, если картины, проданные Элкасу, были подлинные – это было шесть лет назад – и Элкас заменил их копиями, а затем потребовал назад деньги? Как только я получу какие-либо улики, я организую свободные комнаты и стол для Элкаса и Чапина.
– Но пока у вас таковых нет?
– Нет.
Я усмехнулся.
– А почему вы не можете поверить, что это просто самоубийство? И оставить как есть?
– Исключено. Особенно после исчезновения Хиббарда. Если я даже захочу поступить так, то Джордж Бретт и его компания не допустят этого. Они получили новые «предупреждения». Эти штуки для меня звучат как доказательства, хотя они и наряжены в стихи.
Он сунул свою лапу в нагрудный
– Я чертов дурак. Таскаю повсюду с собой копии этих «предупреждений», потому что не могу отделаться от предчувствия, что где-то в них скрыт ключ, если бы я только мог его найти. Послушай это, посланное на третий день после исчезновения Хиббарда:
«Один, и два, и три…Что слышу я – не слышишь ты.Последний стон, зловещий клекот в горле.Его раскрытый рот заполнен кровью,И воздух, пенясь, пузырится возле губ,И он не человек, а полутруп.А жажда мстить во мне растет,Моя душа от радости поет,Хвастливо говорю тебе: смотри,Уж не один, не два, а три…Вам лучше было бы убить меня,Тогда бы ликовал теперь не я».– Я спрашиваю тебя, это не звучит как доказательство?
Кремер снова сложил свои бумаги.
– Взять хоть вот эту фразу: «Зловещий клекот в горле, его раскрытый рот заполнен кровью»… Описывает ли это картину смерти? Я бы сказал – да. Человек, который писал это, смотрел на это. Вот почему, когда дело касается Эндрю Хиббарда, я интересуюсь только трупами. Чапин добрался до Хиббарда, это совершенно определенно, остается только один вопрос: куда он дел его останки? Также он добрался до Дрейера, только в этом случае ему помогал Элкас.
Инспектор замолчал, чтобы сделать пару затяжек из своей трубки. Когда с этим было покончено, он посмотрел свой нос на меня и требовательно спросил:
– А почему ты думаешь, что это было самоубийство?
– Ничего подобного. Я думаю, что это Чапин его убил. И, может быть, и Гаррисона, а может, и Хиббарда. Я только ожидаю, когда Ниро Вульф и вы и эта сверхдостойная «Лига» докажут это ему. Меня также раздражает мысль об Элкасе. Если он невиновен, то вам все это не связать.
Кремер опять повернул свой нос.
– Я надеюсь, что все будет в порядке. Я полагаю, ты знаешь, что Элкас следит за Чапином?
Я немного приподнял брови и этим ограничился.
– Нет, я этого не знаю.
– Черта с два не знаешь!
Тут я вспомнил, что так и не связался с Баскомом и не спросил его о типе в коричневом костюме и розовом галстуке.
– Я думал, что этот «розовый галстук», который держится в отдалении от остальных, один из людей Баскома?
– Баском вышел из дела со вчерашнего дня, попробуйте поговорить с этим «галстуком». Я пробовал, он заявил, что имеет легальное право держать свой рот закрытым. Вот стиль его разговора, весьма светский, не так ли? Наконец я отправил его прочь и теперь ищу, кому он сдает рапорты.