Лихое время. «Жизнь за Царя»
Шрифт:
Потом сюда явятся падальщики. Вначале – крылатые. (Вороны уже облепили все близлежащие деревья, терпеливо ожидая, пока не уйдут живые.) Ночью прибегут четвероногие – волки и дикие собаки, которые непременно подерутся с двуногими – мародерами.
Задумавшись, король едва не наехал на наемников, возившихся около трупа. Судя по сверкающей байдане и позолоченному шелому, убитый был не из простых дворян! Пожалуй, где-то он видел эти доспехи…
Солдаты ругались, пытаясь развязать тугие кожаные шнурки и переворачивая
– Я забираю доспехи и оружие. Коронная добыча! – сказал король. И, опережая возражения, бросил кошелек.
Один из солдат, поймав на лету кошелек, развязал его, возмущенно закричал, демонстрируя содержимое товарищам:
– Здесь всего десять талеров…
– Довольно и этого, – оборвал Сигизмунд наглого наемника и поманил к себе верного Юхана: – Прикажи кому-нибудь взять оружие и доспехи…
– Ясновельможный пан! – преградил дорогу королю недовольный солдат. – Этот москаль убил трех добрых католиков. Он мог бы убить и больше, если бы не мой выстрел… Доспехи стоят не меньше двухсот талеров! Но из уважения к королю мы согласны на сорок!
– Да как ты смеешь, быдло! – гневно заорал один из придворных (из тех, кто любит покрасоваться в доспехах после сражения…), наезжая на солдата. – Не видишь, кто перед тобой?
Не стоит кричать на солдат на поле боя. Миг – и крепкая рука ухватила поводья, вторая, подцепив щеголя чуть выше шпор, сдернула на землю.
– Я – шляхтич Любичского герба! – гордо заявил наемник, наступая на прадедовский панцирь придворного. – Мы взяли эту добычу в бою, и никто, даже король, не смеет забрать ее у нас!
Король, хотя и привык к выходкам подданных, подобной наглости не ожидал. Рука Его Величества непроизвольно потянулась к эфесу. Но на шляхтича, разгоряченного сражением, жест короля не подействовал – солдат отпрыгнул и вытащил саблю, намереваясь защищать добычу. Рядом с ним, обнажая клинки, встали его товарищи.
Королевская свита, отрабатывая пышные звания, рьяно взялась за дело – оттеснив короля от смутьянов, ощетинилась клинками, а рейтары вытащили из кобур пистолеты и деловито взяли на прицел шляхтичей.
Его Величество, оценив ситуацию, решил уступить – к горстке солдат уже бежали их собратья по ремеслу. Конечно, рейтары и свита сумеют справиться с двумя десятками горлопанов, но дело пахнет новым мятежом, которого король хотел бы избежать.
Сигизмунд лихорадочно обдумывал линию поведения, когда отступать нельзя, а воевать глупо! Выручил подскакавший Жолкевский.
– Ваше Величество, – поклонился старый гетман королю и, уже собираясь что-то сообщить Его Величеству, с ходу оценил обстановку: – Что тут происходит? – строго спросил пан Станислав.
От подобного тона Его Величество почувствовал себя юнцом, застигнутым
– Я жду… – ласково-лениво сказал Жолкевский, поигрывая знаком власти – позолоченной булавой, украшенной драгоценными камнями.
– Ясновельможный пан… – начал излагать заводила.
– Шапку и саблю… – перебил гетман.
– А? – не сразу понял шляхтич, но сообразил – кинув клинок в ножны, снял траченную молью шапку с некогда красным, а ныне грязным верхом, тряхнул ею перед гетманом и снова надел на голову. Прочие также убрали оружие и обнажили головы перед начальником.
«Канальи! – проскрипел зубами король. – А ведь передо мной и не подумали преклонить колени!»
– Вот, теперь говорите, пан Кшиштоф, – разрешил гетман, удивив короля знанием имени безлошадного шляхтича (коль скоро воюет в пеших наемниках, а не посполитовом рушении).
– Его Величество решил забрать у нас воинскую добычу, – сообщил шляхтич, кивая на тело боярина. – Дал за нее только десять талеров! Вот! – с укоризной продемонстрировал пан Кшиштоф кошелек.
– А какую цену назначили вы? – поинтересовался гетман.
– Я хотел бы получить за доспехи хотя бы четыреста талеров! – отчеканил повеселевший шляхтич.
Его Величество, сгорая от стыда, решил, что гетман сам предложит солдату достойное вознаграждение! Однако старый военачальник оказался хитрее:
– Пан Кшиштоф, если вы взяли кошелек и развязали его, стало быть, вы приняли плату, – пожал плечами Жолкевский.
– Ясновельможный пан гетман… – вспылил Кшиштоф, но товарищи, прислушавшись к речам воеводы, ухватили его за плечи и что-то зашептали.
– Пан Кшиштоф, вам не следовало принимать кошелек, – наставительно произнес коронный гетман. – Но если вы приняли плату, то теперь эти доспехи – собственность Его Величества… И еще… – раздумчиво сказал пан Станислав. – Как старший в гербе, я скажу, что мне стыдно за родича, что спорит с королем о таких пустяках, как четыреста талеров.
Солдат-шляхтич, осмыслив сказанное, одобрительно хмыкнул, поклонился гетману и, проигнорировав короля, ушел, о чем-то радостно галдя со своими товарищами.
Его Величество, прекрасно поняв второе дно в словах старого гетмана, решил сделать вид, что он ничего не понял. Повернувшись к Жолкевскому, король сказал, пытаясь вложить в слова побольше сарказма:
– Благодарю вас, ясновельможный пан гетман.
– Пустяки, Ваше Величество, – усмехнулся пан Станислав, слегка склоняясь в седле. – Как я понял, вы решили взять в свое собрание доспехи князя Мстиславского?
– Вы узнали князя? – удивился король.
– Я узнал доспехи князя Федора, – кивнул гетман. – Стальная бармица, с эмалевыми пластинами и чистым золотом… Этот панцирь стоит тысячу талеров.