Лик Аполлона
Шрифт:
С этого момента стрижка протекала уже мирно. Ферранте болтал, ни на минуту не умолкая. Когда воин поднялся с кресла, оказалось, что он ниже Джереми. Хотя и старше на два года, ему уже стукнуло семнадцать. Взгляд парня был честным и открытым, хотя красавчиком его назвать было нельзя. Когда он заметил, что Джереми смотрит на его левую искалеченную руку, то сообщил, что мизинец и безымянный палец он потерял в бою. Поскольку Джереми проявлял неподдельный интерес, Энди рассказал, что несколько месяцев тому назад проявил себя в драке с головорезами Калаха — вынес с поля боя раненого офицера, правда, потерял два пальца. — Тебе дали медаль? —
Как оказалось, Ферранте находился на территории Академии вместе с дюжиной воинов в качестве телохранителя Арнобия. Политическая и военная обстановка не позволяли пренебрегать всеми мерами предосторожности против покушений или похищений.
Джереми показалось, что Энди не очень-то ладит с остальными воинами их небольшого отряда. Вероятно, потому, что они были намного старше его. Но его статус ветерана и ровное, холодное отношение к прочим не позволяли воинам относиться к Энди, как к ребенку.
В локальные конфликты оказались втянуты самые разные группы людей. Каждый стремился выгодно использовать раскол и смену статуса среди богов. Тут в разговор вступил брадобрей. Его поразил тот факт, что рыжие кудри Джереми у корней оказались черными. — Знаешь, парень, впервые такое вижу. — Что? — Такие волосы.
Зеркала под рукой не оказалось. По словам брадобрея выходило, что некоторые волоски стали у корней темными, так что теперь волосы Джереми стали рыже-черными кудряшками. Поскольку верхний слой рыжих волос состригли, эффект стал более заметен.
И снова мастер на минуту прекратил щелкать ножницами. — Может, тебя лучше покрасить? В какой-нибудь один цвет. Или твой шеф согласен лицезреть тебя в естественном виде? Джереми, чьи мысли в это время витали где-то далеко, растерянно заморгал. — Покрасить? — Да. Рыжий выглядит естественней для твоего цвета лица, чем черный. Темные волоски расположены так кучно… — Темные? — Если хочешь покраситься, у меня есть рыжая краска, — медленно, как идиоту, повторил брадобрей. — Если твой шеф не против. — Нет-нет, не надо красить. Просто подстригите меня.
Позднее осознание обдало Джереми холодом — темноволосый юноша из его снов! — Ну ты и чудак, — одобрительно, хотя и немного панибратски заметил Ферранте. Вероятно, у него было свободное время. Его слова не прозвучали обидно. Сидя в кресле, паренек только криво улыбнулся. «Если бы ты знал!» — А что тут поделаешь? — сказал он.
Брадобрей продолжал шумно изумляться такому парикмахерскому диву. Он отступил на шаг и, порывшись в бездонном кармане куртки, достал маленькое зеркальце, чтобы Джереми мог полюбоваться на себя.
Его отражение выглядело по-разному в левом и правом глазу. Нет, он пока не был похож на темноволосого юношу… но вполне мог сойти за его близкого родственника.
Потом они с молодым воином вышли на улицу. — А здесь не так много солдат, — заметил Джереми. — Ага, не больше дюжины. Юноша с интересом оглядывал прохожих. — Ну, слуг сразу можно отличить,
Юноша наспех сверился с внутренней памятью — так и есть. На него обрушилось внезапное озарение — он понял, что за обруч носила на шее Карлотта. Он был золотой, тоненький и красиво вычеканенный. Его запросто можно было сломать. Действительно, только рабы могли носить подобное в этой стране. Джереми выспросил у Ферранте все, что тот знал. На территории Академии находилось мало местных рабов, всего двое-трое, остальных привезли с собой в качестве слуг иностранные студенты. Новая память Джереми подсказала, что рабовладение не было распространено на землях Морского лорда. Правда, и не запрещалось.
Древний закон и обычай Пангур-Бана, действующий и в Академии, требовал, чтобы рабы всегда носили металлические ошейники. У Карлотты этот обруч был скорее символом, чем обычным ошейником. Едва ли его заклепали намертво. Но тем не менее это означало, что Арнобий фактически владел ею. Позже Джереми узнал ее историю из разных источников. Девушку преподнесли в дар лорду Виктору от другого правителя, которого Ферранте назвал султаном. Было недипломатично отвергать дар или, приняв его, отпустить девушку на волю. Ферранте был в увольнении, но поскольку не имел ни гроша и не мог отправиться в город, чтобы поразвлечься, предложил юноше показать окрестности. — Может, твой хозяин как-нибудь пошлет тебя в загон, с поручением. Лучше сразу выяснить, где он находится. К тому же я сам там постоянно околачиваюсь.
Пройдя пару шагов, Джереми пошел медленней, сообразив, что ему предстоит столкнуться со многими домашними животными. Вот тут он впервые осознал свою странную власть над ними. Животные сходили с ума, стараясь выказать ему свое расположение и обожание. В садах, за оградой, стояли верблюды — двугорбые и одногорбые. Их хозяева, учителя и студенты, выбрались на свежий воздух, чтобы подискутировать, разбившись на группы.
Как только Джереми попал в поле зрения зверей, они сгрудились у ограды и уставились на него, прядая ушами и принюхиваясь. Казалось, их радовало само присутствие юноши и им не терпелось узнать, что он будет делать. К счастью, Джереми заметил странное поведение животных раньше, чем окружающие. Он мысленно приказал зверям отвернуться и заняться своими делами, и они быстро повиновались.
Повезло, что спутник Джереми был погружен в какие-то свои мысли. То же самое повторилось, когда они дошли до загонов с коровами и овцами. Домашние твари столпились у забора и двигались вслед за двоими парнями, неотрывно глядя на Джереми преданными глазами. Свинья в большом загоне повела себя точно так же. Впереди показался курятник, но юноша предпочел обойти его.
Паренек уже начал жалеть, что приехал в Академию. Он едва удерживался, чтобы не спросить у своих нанимателей и остальных знакомых, не знали ли они Сал. Но правильно сформулировать вопрос он не умел, особенно если учесть, что Сал — это не настоящее имя девушки. И Джереми снова дал себе зарок — не упоминать имя Сал, пока он не встретится с нужными людьми, которых она сама назвала. Он только надеялся, что существует более простой способ возвращения магического талисмана, чем пробивание его головы.