Лик Марса. Лунная пехота. Схватка за Европу
Шрифт:
В казарме вспыхнул жесткий, режущий глаза свет.
— Эй, какого черта? — воскликнул кто-то.
— Что за?..
В казарму вошел высокий, сурового вида человек в форме ООН.
— Всем встать! — рявкнул он. — Смирно!
С полдюжины морских пехотинцев по привычке вскочили с коек и ринулись к красной линии на полу, но прочие, сообразив, что происходит что-то не то, запротестовали.
— Что это еще за хрен с бугра? — спросил сержант Джейкоб, поднявшись с койки в зеленой футболке и боксерских трусах. — Какого хрена тебе здесь надо?!
— Молчать! — заорал немец. — Шевелись!
Один из легионеров
— Что за херня тут творится?!
— Я — Эрнст Штенке, сержант второй полубригады первого полка Иностранною легиона, в данный момент — на службе Вооруженных сил ООН, объявляю всех вас своими пленными.
В дальнем углу казарм раздался грохот. Чтобы скрутить полковника Ллойда, спавшего в отдельной каюте, понадобилось трое легионеров. Нет, четверо — четвертый остался лежать на полу, держась за колено. Гарднер от души надеялся, что ему и в самом деле больно. Двое только что швырнули Ллойда ничком на мусорный контейнер — отсюда и грохот, — а третий занес над его головой приклад винтовки.
Гарднер моргнул. Приклад с тошнотворным глухим треском опустился на затылок полковника.
— Всякий, кто окажет сопротивление, — продолжал сержант, пока его подчиненные волокли Ллойда к линии построения, — или не подчинится приказу, будет приведен к повиновению силой. Мы не хотим причинять вам вреда, но вам придется выполнять приказания!
Морских пехотинцев тщательно пересчитали и обыскали, и после этого Гарднеру наконец позволили сесть. Считая его и Ллойда, в казармах оказалось двадцать три морских пехотинца. Им по двое позволили одеться, причем двое легионеров предварительно проверили одежду и обувь на предмет спрятанного оружия, а затем вывели в рекреационный зал. Здесь всех усадили на пол, велев всем, кроме доктора Кейси, которому позволили осмотреть бесчувственного полковника, держать руки на затылке.
Минут через десять Бержерак, командующий контингентом ООН, привел еще троих — Хайеса, майора и одного из ученых, старожилов базы. В течение следующих десяти минут в зал привели остальных членов американского и русского персонала, полусонных, на ходу натягивавших на себя одежду. Появление их наделало достаточно шума, чтобы несколько морских пехотинцев успели шепотом переговорить между собой:
— Как полагаешь, Рэнди? — спросил капрал Теодор Миллер, молодой парнишка из Огайо, сидевший слева от Гарднера. — Вроде бы — военный переворот.
— Заткнись, — едва слышно буркнула Островски, сидевшая справа от Гарднера и все еще пребывавшая в бешенстве. — Это война.
— Ептыть. Сержант, отчего так думаешь?
— Все просто. Они не пошли бы на такую штуку без полной поддержки ООН, ясно? Ох, твою мать, и Камински взяли!
Двое легионеров в бронекостюмах ввели в зал Фрэнка Камински. Это было плохо. Уйдя от облавы, несшие вахту снаружи могли бы хоть чем-то помочь товарищам. Однако отсутствие Гроллера одновременно и тревожило, и вселяло надежду. Что с ним — убит или смог ускользнуть?
И, если ушел, что будет делать дальше?
— Будьте любезны соблюдать тишину, — обратился ко всем присутствующим Бержерак. — По приказу военного командования и Бюро мировых культур ООН я принимаю управление
Зал взорвался возгласами протеста. Пленные начали подыматься на ноги, несмотря на опасную близость вооруженных охранников.
— Тихо! Тихо!
Обернувшись к своим, Бержерак отдал какой-то приказ, и на морских пехотинцев тут же нацелились с десяток стволов. На секунду Гарднера охватил ужас показалось, что кто-нибудь из легионеров сейчас сделает предупредительный выстрел поверх голов хреновая мысль, если вспомнить, что за стеной — почти вакуум.
— Эй, гальюнники, у вас тут нет никаких прав распоряжаться! — крикнул Донателли.
— Придерживаюсь иного мнения. А теперь — всем сесть! Я объясню вам ваше положение.
— Я б тебе показал положение, — проворчал сержант Джейкоб. Однако порядок в зале мало-помалу был восстановлен.
— Как я уже говорил, — продолжал Бержерак как ни в чем ни бывало, пока легионеры, точно расстрельная команда, продолжали держать морских пехотинцев под прицелом, — я принимаю военное командование базой. Политические причины данного решения для вас не имеют значения, скажу лишь, что характер вашей миссии здесь меняется коренным образом. У нас недостаточно персонала, чтобы постоянно держать вас под охраной, поэтому вы будете перемещены в иное место, где…
Ему снова пришлось переждать взрыв возгласов, ругательств и вопросов.
— Вы будете перемещены туда, где нам легче будет охранять вас. Там вы проведете три месяца, после чего, по прибытии на орбиту Марса «Шамплена», будете доставлены на Землю.
Гарднер облегченно вздохнул некоторое время он думал, что все американцы будут расстреляны. Однако ему тут же пришло в голову, что расслабляться рано, эсэсовцы в концлагерях тоже говорили пленным, что их ведут в душ.
— Мы искренне сожалеем о том, что вынуждены принимать крайние меры, однако, безусловно, выполним свою задачу и не допустим помех с вашей стороны. Сейчас вас по трое отведут в общий зал, где для вас приготовлены скафандры. Уверяю, все они будут тщательно проверены на предмет изъятия оружия и прочей контрабанды. Затем вы наденете их. В разговоры друг с другом не вступать. Всякая попытка к бегству будет жестоко пресечена. Вопросы?
На сей раз вопросов либо протестов не последовало.
— Очень хорошо, — продолжал Бержерак. — Вы, трое, — вперед!
Легионеры вывели из рекреационного зала Донателли, Марчевку и Хаузера.
«Интересно, — подумал Гарднер, — увидим мы их еще когда-нибудь?»
Борт рейсового шаттла;
Марс, база «Сидония-1»;
06:05 по марсианскому солнечному времени.
Перелет оказался крайне тяжелым, но, к счастью, непродолжительным. Транспорт был так переполнен, что невозможно было даже шевельнуться.
— Да… — сказал кто-то на общей частоте, — если они хотят разом избавиться от нас в результате несчастного случая.
— Ruhe! — тут же рявкнул другой голос — Всем молчать! Не разговаривать!
Пилот, Гарроуэй не знал, поведет ли шаттл легионер ООН или кто-нибудь из команды НАСА, под дулом винтовки, поднял транспорт в воздух. Ускорение длилось долго, и Гарроуэй понял, что это — не обычный, медленный ради экономии топлива, суборбитальный перелет.