Лик Победы
Шрифт:
– Мы… Мы готовы… Мы…
– Ваше величество, – не отступил Манрик, – семейство Ариго тайно исповедует эсператизм, вряд ли ее величество исповедовалась олларианскому священнику во всех своих прегрешениях. Герцог Колиньяр собрал убедительные доказательства тайных встреч ее величества в аббатстве Святой Октавии с Эгмонтом Окделлом, Мишелем Эпинэ, Джастином Приддом, Оскаром Феншо-Тримейном и Ричардом Окделлом.
Вот, значит, как… На Ворона Манрик с Колиньяром замахнуться не смеют, вот и притягивают за уши все, что под руку подвернулось. Эгмонт Окделл и Морис Эр-При подошли бы больше,
– Аббатиса Моника призналась во всем, – бросил на стол следующую карту Манрик.
– Да, – эхом повторил король, – аббатиса во всем призналась…
– Аббатиса призналась во всем? – переспросила королева, и Луизе показалось, что она засмеялась. – Вы говорите, во всем?
– Во всем, – с расстановкой произнес Манрик. – Мать Моника проявила благоразумие.
– Умолчав о встрече с Эстебаном Колиньяром и попытке этого развращенного юнца изнасиловать свою королеву? О да, она проявила благоразумие, ведь ее допрашивал отец Эстебана!
– Клевета! – выкрикнул кансилльер. – Эстебан Сабве мертв!
– Так же, как и остальные, – отрезала Катарина. – Но юный Ричард жив, так что один свидетель у меня есть. К несчастью, он далеко отсюда. Как и Рокэ Алва, наказавший Эстебана. Пусть кансилльер Манрик повторит свои обвинения в присутствии Первого маршала Талига! Я не оскверняла прелюбодеянием святую обитель, я… Я, как могла, пыталась уговорить Лучших Людей Талига сложить оружие… И только Эстебана Колиньяра я приняла, потому что хотела его образумить… У меня сохранились его письма, которые мне подбрасывали подкупленные слуги.
В полной тишине раздался стук, словно хлопнула деревянная крышка, и глухой звон.
– Они здесь, ваше величество… Читайте…
Стон, дробь стремительно сменяющихся звуков, еще один стук, мягкий, глухой, тяжелый…
– Катари! Ей плохо…
– Воды…
– Камеристка! Где камеристка?
– Помогите!..
Главное она слышала, теперь бы убраться подобру-поздорову! Луиза метнулась в запиравшуюся изнутри королевскую туалетную, выждала, когда мимо двери промчалась дежурная камеристка, и выскользнула в небольшой коридорчик для прислуги. Там не было никого: то ли повезло, то ли Манрик озаботился.
Госпожа Арамона влетела в туалетную для свитских, где незамедлительно сунула два пальца в рот, без колебаний расставаясь с остатками обеда. Если что – у нее прихватило живот, и она просидела полчаса в месте, о коем даму спрашивать неприлично, чему доказательство – честно позеленевшая рожа. Тут и врач запутается, хотя если кто о ней и вспомнил, то это девочки.
Разоблачения Луиза не опасалась. Придворные были слишком утонченными,
Госпожа Арамона, придав лицу смущенно-расстроенное выражение, вышла в малую столовую. Дверь в большую приемную была открыта, и Луиза видела спины придворных дам и фрейлин. Вдова капитана Лаик прикрыла губы слегка испачканным платком и замерла, выжидая подходящий момент.
Двери Жемчужной гостиной распахнулись, на пороге появился Фердинанд, и Луиза шмыгнула за спину графини Рафиано: почтенная дама могла бы загородить парочку Луиз, правда, это имело свои неудобства – графиня не только закрывала госпожу Арамону от всего мира, но и весь мир от нее.
– Мы, – промямлил король, – мы, Фердинанд Второй, король Талига, выслушали обвинения и оправдания и не были убеждены ни одной из сторон. Мы поручаем кансилльеру проверить представленные герцогом Колиньяром доказательства. Наша супруга впредь до выяснения поступает под покровительство его высокопреосвященства Агния и под ответственность нашей Личной охраны. Мы разрешаем нашей супруге взять с собой необходимое количество слуг, а также разрешаем разделить ее одиночество придворным дамам, буде они согласятся сопровождать свою госпожу.
Король замолчал, придворные торчали истуканами, и тут впереди пискнуло:
– Ваше величество, позвольте мне… остаться с ее величеством!
Селина! Закатные твари! Луиза обругала себя последней идиоткой. Можно подумать, она не знала, на что способны влюбленные дурехи, но теперь деваться некуда. Не бросать же дочку на растерзание пойманной за хвост кошке и… Манрикам.
Луиза торопливо протиснулась вперед, но все равно оказалась не второй, а третьей. Айрис стояла рядом с подругой в полной готовности к драке. Окделл – он и в юбке Окделл, кто же это сказал первым?
Вдова капитана Лаик сделала реверанс.
– Ваше величество, я также прошу вашего согласия.
Король растерянно моргнул, на трясущихся губах появилась улыбка.
– Мы… Мы разрешаем… и мы… благодарим вас. Ее величество… Ей стало дурно…
Бедный Фердинанд, бедный, добрый Фердинанд, как же ему плохо. Узнать, что твоя жена – мерзавка и предательница, страшно, не знать наверняка – еще хуже.
Глава 4
Урготелла. Оллария
Фома Урготский выглядел в точности так, как должен выглядеть Фома Урготский. Полный, улыбчивый, в коротком кудрявом паричке и удобном коричневом камзоле, герцог с распростертыми объятиями бросился навстречу дорогому гостю, явственно напоминая Валме трактирщика или негоцианта. Да Фома и был негоциантом – хитрым, любезным и удачливым.
62
Король Динариев, Туз Динариев и Шестерка Кубков.