Лик смерча. Сага выжженных прерий
Шрифт:
В первоначальном отрывке из «Песни Белит» первая настоящая любовь Конану из Киммерии, пиратка Белит, находит свое последнее пристанище на морском дне:
Отныне мы закончили скитанья, Прощайте, весла, сгинь напев ветров! Багровых стягов шумное дыханье Уж не разбудит сумрак берегов. И женщину, давнишний дар бесценный твой, Возьми обратно, пояс мира голубой!Весьма часто стихотворения Говарда рассказывают о всеобъемлющей ненависти и жестокости. Его «Гимн ненависти» переполнен злобой, которую он ощущает к человеку и его трудам. Мы не знаем и едва
Тесно связана с прославлением смерти искренняя вера Говарда в то, что жизнь — это грязная шутка, которую играет судьба, что человеческие существа сродни животным, изъедены развратом и постепенно вырождаются, что восприимчивый человек видит недоступных ощущениям обыкновенных людей чудовищ, трупы и взращенных дьяволом демонов, обитающих в душах людей:
Пришлось ему незамутненным взором Увидеть мир, подобный яме выгребной, Где ночь кричит, Порок милуется с Позором Под визг свиней, ведомых Дьявола рукой. Оскалясь злобно, трупы там гуляют И тянут к миру крючья лап своих когтистых, Там невидимки-демоны мелодию играют, Сводящую с ума, там тварей сонм нечистых. Там голозадых ведьм толпа, на похотливую луну Взор пев горящих устремив, блудливый пир ворит О, есть мечта! Чтоб глотку общую, на всех одну, Имело человечество. И взмах ножа все прекратит!Основным для натуры Говарда — что весьма часто выражается в его поэзии — было ощущение сладости смерти. Смерти, которая не минует никого, смерти, что является вратами к счастливому Завтра. Глубоко привязанный к своей матери, он еще в раннем возрасте пришел к решению никогда не покидать ее и определил себе счет дней сообразно со временем жизни единственного человека, на любовь которого мог безоговорочно рассчитывать. Если кто-то сомневается, что решение, принятое Говардом, было бесповоротным, ему достаточно прочесть стихи, написанные им в начале 20-х годов. Известные строки «Искусителя» явно и безошибочно говорят об его чувстве:
Я изнемог противиться теченью, Велениям судьбы с ее Гнетущей силой… Со страстью я хочу отдохновенья, Как ждет жених соединенья с милой.В другом стихотворении, «Невеста Кухулина», Говард упрашивает женщину (может быть, свою мать?) оставить этот ужасный мир с его страстями и древней луной и соскользнуть вместе с ним под величественные пенные волны:
На берегу, где брызги волн тугих Песок белесый бьют без устали веками, Украшу бледное чело твое венками, Которые сплету я из цветов морских.Роберт
Еще в «Вознаграждении»—одном из лучших своих стихотворений— Говард, как никогда горячо и самозабвенно, радуется видениям, переступает через кошмары, клубящиеся в его черепной коробке. Несомненно, эти будоражащие душу вампиры и черные демоны, среди которых он жил, были ценой, которую художник должен платить за самовыражение и ту тайную кладезь колдовства, мистицизма и мифов, откуда он черпает своих колдунов, воинов, чудовищных змей и других монстров, которые с неукротимой энергией перемещаются по выдуманному им Хайборийскому миру. Из того же обилия чувств возникают поэтическая образность и увлекательные идеи, которые столь часто очаровывают нас и которые так щедро разбросаны по следующим строкам:
Ни барабанов королевских мерное звучанье, Ни лютни пение, ни зов фанфар блестящих Не слышал я, знамен не видел трепетанье На поле страшном, среди демонов кричащих: Но видел я: дракон восстал, Вселенной непонятной порожденье. И взгляд его огнями полыхал. И холодным дыханьем меня опалили Безымянного ветра порывы. По смертным путям, Видел я, пилигримы слепые бродили В черных безднах, разверзнутых там. Долины ужаса забвенья мрак накрыл, И я с Бессмертной Обезьяной У Врат Судьбы сражаться должен был. И не смешил меня побег дриады стройной, И Пана не увидел я ни разу, Но сквозь пески пустыни знойной Я шел за ним, за Человеком черноглазым. И я не умер так, как люди умирают, И, как они, я не грешил, но я небес достиг — Тех, что порывы бурь туманом укрывают.В стихах Роберта Говарда есть также забавное и смешное. Читатели могут наслаждаться беззаботной балладой под названием «Поцелуй Сэл Снубу», написанной как пародия на стихотворение Роберта У. Сервиса, или повествовательной поэмой, озаглавленной «Басни для Маленького Народца» в которой рассказывается о том, как огромный боксер был нокаутирован небольшим человечком. Однако юмористическая поэзия Говарда, в разительном контрасте с его серьезными стихами, однообразна и непримечательна. Он сам говорил: «Сочинение стихов — тяжкая работа, мучительный труд, стишков же — одно удовольствие, сплошной праздник. Я никогда за всю свою жизнь не посвящал одному стихотворению больше получаса». Однако, хотя Говард считает все свои стихотворения простыми «стишками», среди них, наряду с ничем не выделяющимися стихами, встречаются превосходные поэтические строки.
У Говарда можно найти только одно стихотворение, проникнутое счастьем,— оно посвящено дням его детства. В нем молодой поэт не принимает летального исхода как способа сбежать от превратностей судьбы и злоключений, что испытывает библиотекарь. В «Освобождения» жалкий клерк торжествует, обретя истинную свободу:
«Пошел ко всем чертям! —так боссу я велел. — Шепчи Гимн Ненависти свой, спуская злости пар!» А сам, свободный, я на Запад улетел В экспрессе скором под названьем «Красный Шар».