Лик в бездне(сборник фантастических романов)

Меррит Абрахам Грэйс

Поэтому, когда в катаклизме сила эта была рассеяна, она притянула к себе течение атмосферного электричества, которое мы видели, как будто сверкающих корпускул. Создалось магнитное поле невероятного напряжения, и сконцентрировался электрический заряд непостижимой силы.

Разряжаясь, он уничтожил металлическую рать, выжег ее, как выразился Дрэк.

Но что привело к этой катастрофе? Что повернуло рать против самой себя? Какая негармоничность проникла в этот невероятный порядок и привела в действие механизм раздробления?

Мы могли только предполагать.

Крестообразный Предмет, названный мною Хранителем Конусов, несомненно, был действующей силой разрушения.

В

загадочном организме, который во множестве был един и в одном представлял множество, у Хранителя были свое место, своя работа.

Так, несомненно, было и с чудесным Диском.

Какова была ответственность этих обоих перед множеством в том организме, важными единицами которого они были? Каковы были законы, которым они подчинялись, которым заставляли подчиняться? Конечно, здесь было нечто вроде того таинственного закона, который Метерлинк назвал разумом улья и, может быть, что-нибудь гораздо большее чем это.

Не проснулось ли в Хранителе Конусов, страже и инженере силового механизма, честолюбие?

Как иначе объяснить столкновение, которое произошло, когда нас с Дрэком вырвали из когтей Хранителя? Как иначе объяснить этот поединок, конец которого был сигналом для последней катастрофы?

Все это оставалось тайной.

Тайной должно оставаться и происхождение металлического народа, и то, почему народ этот не покорил своей металлической и кристаллической воле наш мир.

Если ответы на эти вопросы и могли быть, теперь они навеки потеряны в шлаке, по которому мы шли.

Мы не взяли образчиков этого шлака. Не было ни одного куска, большого или малого, который не был бы сплавлен этим колоссальным напряжением пережигающей электрической энергии, и мы были не в силах разъединить эти куски.

В послеобеденный час на второй день мы нашли прорыв в стенах, окружавших долину. Мы решили испробовать его.

Мы не посмели бы пойти тем путем, которым нас привела сюда Норхала. Только на ее кубах мы могли бы его пролететь.

О дальнейшем нашем путешествии не стоит писать. Из расщелины мы вышли в долину и после скитания по диким местам, где мы питались тем, что могли подстрелить, мы месяц спустя нашли путь, который привел нас в Гиантце.

Еще через два месяца мы были дома.

Мой рассказ окончен.

Там, в глубине Азии, — голубой шар, который был жилищем Норхалы. Там — логовище металлической рати, окруженное фантастическими скалистыми вершинами, его пережженное дно и рассыпающиеся тела необъяснимых Предметов, которые при жизни были самой тенью уничтожения, витающей над человечеством.

Тень эта исчезла!

И все же в этом огромном круговороте жизни, где мы только проносящийся атом, какие другие жизненные формы, какие другие атомы поднимаются даже в это мгновение, чтобы столкнуть нас?

В полной тайн Бесконечности, через которую мы катимся, какие несутся на нас другие тени?

Кто знает?

Кто знает?

Дьявольские куклы мадам Менделип

Роман

Предисловие

Я — врач, специалист по нервным и мозговым болезням, занимаюсь вопросами болезненной патологии и в этой области считаюсь знатоком. Я связан с двумя лучшими госпиталями Нью-Йорка и получил ряд наград в своей стране и за границей. Я пишу о том, что действительно произошло. Пишу, рискуя быть узнанным, не из честолюбия,

не потому, что хочу показать, что компетентные наблюдатели могут дать о тех событиях вполне научное суждение.

Лоуэл не мое имя. Это псевдоним, так же как и все остальные имена в этой книге. Причины вы поймете позже. Я мог изложить эту историю в форме доклада в одном из медицинских обществ, но я слишком хорошо знаю, с какой подозрительностью, с каким презрением встретили бы мои коллеги эту историю, настолько противоположны общепринятым мнениям многие причины и следствия из фактов и наблюдений, которыми я обладаю.

Но теперь, ортодоксальный медик, я спрашиваю самого себя, нет ли причин иных, чем те, которые мы воспринимаем? Сил и энергий, которые мы отрицаем только потому, что наша узкая современная наука не в силах объяснить их? Энергий, реальность которых проявляется в фольклоре, в древних традициях всех народов. Энергий, которые мы, чтобы оправдать наше невежество, относим к мирам и суевериям.

Мудрость — наука неизмеримо древняя, рожденная до истории, но никогда не умиравшая, никогда целиком не исчезавшая. Секретная мудрость, хранимая ее беззаветными служителями, переносившими ее из столетия в столетие. Темное пламя запрещенного знания, горевшее в Египте еще до постройки пирамид, прячущееся под песками Гоби, известное сынам Эда (которого Аллах, как говорят арабы, превратил в камень за колдовство за десять тысяч лет до того, как Авраам появился на улицах Ура в Халдее), известное Китаю и тибетским ламам, шаманам азиатских степей и воинам южных морей. Темное пламя злой мудрости, мерцавшее в тени скандинавских замков, вскормленное руками римских легионеров, усилившееся неизвестно почему в средневековой Европе и все еще горящее, все еще живое, все еще сильное.

Довольно предисловий. Я начинаю с того момента, когда темная мудрость, если это была она, впервые бросила на меня свою тень…

Доктор Лоуэл

Глава 1

Непонятная смерть

Я услышал, как часы пробили час ночи, когда я стал подниматься по ступенькам госпиталя. Обычно в это время я уже спал, но в этот вечер мой ассистент Брейл позвонил мне и сообщил о неожиданном развитии болезни одного из наших пациентов. Я остановился на минуту, чтобы полюбоваться яркими ноябрьскими звездами. И в этот момент к воротам госпиталя подъехал автомобиль. Пока я раздумывал, кто бы это мог быть так поздно, из автомобиля вышел человек, потом другой. Оба нагнулись, как бы вытаскивая что-то. Затем они выпрямились, и я увидел между ними третьего. Голова его свисала на грудь, тело бессильно обвисло. Из машины вышел четвертый. Этого я узнал. Это был Джулиан Рикори, личность, известная в преступном мире, продукт закона о запрещении спиртных напитков. Если бы я и не видел его раньше, я все равно узнал бы его — газеты давно познакомили меня с его лицом и фигурой. Худой и высокий, с серебристо-белыми волосами, всегда прекрасно одетый, с ленивыми движениями, он больше напоминал джентльмена из респектабельного общества, чем человека, ведущего темные дела, в которых его обвиняли.

Я стоял в тени незамеченный. Теперь я вышел на свет. Пара, несущая человека, тотчас остановилась. Они опустили свободные руки в карманы пальто. В этих движениях была угроза.

— Я доктор Лоуэл, — сказал я. — Заходите. — Но они не отвечали и не двигались. Рикори вышел вперед, вгляделся, затем кивнул остальным. Напряжение ослабело.

— Я знаю вас, доктор, — сказал он приветливо. — Но позвольте дать вам совет: не стоит так быстро и неожиданно появляться перед неизвестными людьми, особенно ночью в этом городе.