Лик Зверя
Шрифт:
— Что вы хотели?
Тот усмехнулся, ответил проникновенно:
— Сущую безделицу — признания. Говорите честно, и на суде вам зачтется. Ха-ха. Шутка!
Ольга брезгливо поморщилась, спросила:
— Что именно вы хотите знать?
— Что произошло сегодня ночью в клубе «Часовня».
Удивившись прямоте вопроса, Ольга пожала плечами.
— Я там была.
— Подробнее.
Не успев начаться, разговор уже стал утомлять. Ольга произнесла сухо:
— Там происходило много что, и у меня нет желания все это обсуждать. Ближе к делу.
Собеседник покачал головой, сказал вкрадчиво:
— Желаете сотрудничать? Что ж, похвально.
Ольга в удивлении изогнула бровь. Не смотря на жизненный опыт, что призывал с осторожностью относиться к общению со стражами порядка, подспудно она ожидала утомительных расспросов, скрупулезное упоминание всех деталей, для того чтобы… восстановить справедливость. Но, похоже, ей предлагали совсем другое.
— Драку начали не мы, — произнесла Ольга холодно.
— А потерпевшие говорят другое. — Полицейский расплылся в улыбке. — Они говорят, что вы вели себя вызывающе, задирали окружающих, и, в конце концов, спровоцировали их на драку. А в частности вы, — его палец ткнул в сторону Ольги, — нанесли нескольким людям телесные повреждения. После чего те вынуждены были обратиться в больницу.
Ольга сделала отстраняющий жест, сказала жестко:
— Уж извините за откровенность, но вы заставляете меня усомниться в ваших умственных способностях. И дело даже не в том, кто организовал драку, и кто в итоге отделался повреждениями. Я не пойму одного, как девушка, тем более моей комплекции, может кому-то что-то причинить?
Против ожидания, полицейский не удивился, сказал:
— Понимаете вы что-то, или нет — не важно. Свидетельские показания решают.
— И кто же свидетели? — взорвалась Ольга. — Три наемных бойца, выколачивающих темными ночами деньги из припозднившихся прохожих?
— Почти весь коллектив охранников клуба в количестве десяти человек. Плюс, с десяток свидетелей из гостей. Показать отчет освидетельствования очевидцев с подписями?
Ольга стиснула челюсти, так что скрипнули зубы. Голова загудела от напряжения, в попытках осмыслить, кто, каким образом, а, главное, для чего, смог организовать подобное. Пока Ольга размышляла, полицейский встал, неспешно прошелся по комнате. Углубившись в раздумья, она не услышала, как щелкнул замок двери, лишь когда на плечо опустилась рука, вздрогнула. Послышался вкрадчивый голос.
— Не морщи попусту лобик. Все равно не догадаешься, как фабрикуются подобные вещи. А если и догадаешься, это не поможет.
— А что поможет? — выдохнула Ольга.
Над ухом громко сглотнуло, задышало надсадно. Второе плечо ощутило касание, а по шее прошлось колючим.
— Небольшая услуга. Можно даже сказать, пустячок.
— Что именно? — осторожно поинтересовалась Ольга, хотя поняла о чем пойдет речь прежде, чем задала вопрос.
— Ничего сложного. Уделишь мне немного своего времени, совсем чуть-чуть. В качестве… женщины.
— А взамен? — вновь спросила она, не мене осторожно.
— Взамен я замну дело.
— Так просто? — Ольга добавила в голос сарказма. — А какие гарантии, что это не выльется в «дружеский минет» без обязательств?
— Мое слово, — хохотнул собеседник, — чем не обязательство? — Добавил серьезно: — Ничего сложного, схема обкатана до блеска. Дело откладывается в долгий ящик, а там спускается на тормозах. Такие расследования нам без надобности, а виновникам, ха-ха, в радость.
Ольга замедленно развернулась, некоторое время пристально смотрела на полицейского, отчего тот на мгновение опешил, а
— Да, да, вот так. Умничка…
Полицейский закрыл глаза, и уже не видел, как в глазах девушки зажглось тяжелое темное пламя.
ЧАСТЬ III
ГЛАВА 1
Белая простынь потолка, плавно переходящая в стены. Взгляду не за что зацепиться, ни щербинки, ни трещинки, словно кто-то тщательно покрыл все поверхности густым слоем штукатурки, отполировал, покрасил… А может это плывет в глазах, что, утомленные холодным сиянием голубых ламп, слезятся, не в силах различить мелкие детали.
Напротив, в стене, почти под самым потолком, небольшое оконце. Голубой прямоугольник, единственное живое пятно в этом царстве мертвенного света и безукоризненных линий. Взгляд вновь и вновь обращается туда, не в силах оторваться от манящего свободой пятна. На фоне пронзительной голубизны черными иголочками выделяются вершинки елей, а чуть ниже, грязно-серая, проходит бетонная полоса, не то соседнего строения, не то ограждающей стены.
Тело ощущается с трудом, наполненное тупой болью, не откликается на сигналы разума. Конечности недвижимы, невозможно шевельнуть ни единой мышцей. По обеим сторонам возвышаются блестящие металлические стойки с раздутыми шарами пакетов. Пакеты змеятся прозрачными трубочками, через которые медленно движется зеленоватая жидкость. Куда она движется, зачем?
Замедленно, через силу, глаза поворачиваются. Поле зрения расширяется. Становится видна простыня, с проступающими контурами тела. Трубки тянутся к простыне жадными щупальцами, подныривают, теряясь под непрозрачным пологом. В черепе крутятся осколки мыслей, вращаются, сталкиваясь, и вновь разлетаясь, не в силах собраться в единое целое. Где-то далеко, на периферии сознания, мелькают воспоминания, расплывчатые и невнятные.
Вокруг что-то меняется. Сквозь накатывающую волнами дрему пробивается чувство опасности, усиливается, крепнет. Глаза обшаривают пространство, выискивая противника, вновь и вновь натыкаются на раздутые, как брюшка насекомых, мешки. Что-то не так, что-то изменилось. Цвет! Бледно-зеленая, почти прозрачная жидкость, наполняющая мешки, стремительно меняет цвет, темнеет, наливается пурпуром. И вот это уже не пакеты, а сердца. Четыре зловещих пульсирующих сердца, что гонят по сосудам кровавую жидкость, накачивая ее в…
Паника взрывается ослепительной вспышкой, а спина покрывается холодным потом. Ведь это в нее сейчас заливают неведомую гадость, чтобы… Что? Мысли суматошно мечутся в поисках ответа и… не находят. Ужас сжимает сердце ледяными ладонями. Нужно прекратить это все немедленно, прямо сейчас. Сорвать с себя щупальца-присоски, бежать, звать на помощь!
Сердце колотится, грозя выпрыгнуть из груди, мышцы сжимаются и разжимаются, рот раскрывается в беззвучном крике. Но, тщетно. Ни движения, ни крика, лишь расползающийся по телу липкий страх. Жуткие пакеты-сердца содрогаются все сильнее, распространяя багровое сияние, отчего воздух вокруг густеет, пропитывается кровью. Череп раскалывается от боли, дикий, животный страх пронзает всю сущность, заставляя рваться в бесплодных попытках спастись от надвигающегося неведомого ужаса.