Лик
Шрифт:
Девушка стала нехотя выбираться из лодки Ох, как будто я ее оттуда вытаскивал насильно.
Когда Рейн снова взглянула на меня, солнце светило прямо на её лицо, и глаза — глаза показались какими-то светлыми и чистыми.
Может, мне показалось. Да, скорее всего. К Рейн такие понятия относиться не могли — уж слишком неприязненно она на меня смотрела сегодня.
— Ну, неужели нельзя было притвориться, что ты рада меня видеть? — сказал я, усмехаясь и одновременно надеясь разрядить обстановку. Рейн только закатила глаза. Естественно, это было ожидаемо. Она бросила мне короткое «привет».
— Ты ведь в курсе, что детективы уже не знают, что делать? — начал я издалека. В тот момент Рейн отложила весло, аккуратно прошлась вперёд и, подняв ногу, пыталась подняться на причал. Может быть, кто-то другой на моём месте попытался бы помочь. Только я прекрасно ощущал, что в моей помощи Стивенс не нуждалась. И действительно — очень ловко и бодро взобралась, да и вероятно, попадись я ей под руку, она посчитала бы лучшей идеей сбросить меня в канал. Спасибо.
— Странно, что полицейские сообщили, что в хижине всего лишь забитые доски и вроде того.
— Да я прекрасно это знаю. Если помнишь, я смотрела репортаж вместе с вами. И что с того? — ответила она, но по голосу было непонятно, что за эмоции её сейчас одолевали. Вероятнее всего, равнодушие.
— И то! Что-то здесь нечисто, и я уверен, что надо сделать хоть что-то. Прошло уже столько времени, и никто ничего так и не понял, не нашёл никаких улик. Даже в этой дурацкой хижине не нашли ничего, кроме чьего-то следа и даже не могут понять чьего. Неужели у нас настолько плохая полиция? Неужели ты не хочешь узнать: что происходит?
Я хотел сказать еще что-то, но Рейн как обычно меня прервала.
— Хватит Флеминг. Хватит болтать. Ты можешь хоть раз понять, что я не желаю иметь с тобой дело. Зачем мне говорить с тем, кто виноват в пропаже моей лучшей подруги. Ты что, правда думаешь, что такие люди, как я, поведутся? Ну, нет. А если ты и предлагаешь мне искать мою, заметь, подругу, когда тебе на самом деле всё равно, то тоже нет. Я не люблю подачек.
Я помолчал немного, незаметно потоптался на месте, затем смотрел, как Рейн складывала весло, потом проверяла то, насколько крепко она привязала лодку к берегу.
У меня кончалось терпение. Всякий раз рядом с Рейн мне казалось, что я вот-вот выйду из себя, а ведь я ещё хотел называться психологом в недалёком будущем. Какой из меня психолог, если я не мог успокоить даже самого себя?
На этих мыслях меня что-то дернуло. Что-то такое взбрело в голову.
— Ну, хорошо тогда я поеду и буду искать следы твоей подруги и моей в лесу. Может быть, я что-то найду. Да! Наверняка я что-то найду, и, я так понимаю, тебе безразлична судьба Саванны, раз ты не хочешь объединяться с тем, кто пытается ей помочь ведь, правда? — я хмыкнул, и наступила тишина. Я был уверен, что мои слова каким-то образом повлияют на всю эту неразбериху в голове девушки, и какой-то сдвиг в её настроение я просто не мог не чувствовать.
Не зря же я учился на психолога.
— Хорошо! — воскликнула она. — Я поеду с тобой, потому что я… — на этом моменте она повернулась ко мне, и я встретился с её решительным взглядом.
Отличный знак.
— Я не позволю, чтобы ты искал мою, — акцент на этом слове, — лучшую подругу
По воде канала шли небольшие волны, на берегу горделиво высился пятидесятилетний кирпично-красный дом, а мы уже ехали по городу, свернули в лес, как в прошлый раз, когда я, Клео, Вестер и Рейн отправились на поиски доказательств малейшего присутствия Саванны рядом.
Сейчас же мы с моей спутницей молчали, и безмолвие перебивал звук каких-то рокеров из колонок — девушка специально нашла какую-то волну, врубила звук на полную мощность и теперь продолжала держать руки скрещенными на груди, и смотрела в окно. Я тогда вдруг подумал, что не завидовал её возможному парню. Хотя не будь она такой вредной, упрямой и непримиримой с одним только моим существованием, всё было бы довольно неплохо, может быть. Она могла кого-то и привлекать длинными черными волосами, голубыми глазами и ещё этим отстранённым видом. Ну, прямо загадка. Хотя она была далека от идеала, который изображался в «Playboy» и в каких-то других журналах, которые доходили до нашего города. Вполне себе обыкновенная Рейн. Жаль, всё перечеркивали черты её характера.
А в салоне мы по-прежнему молчали.
До самого конца, до самой хижины, до того самого места мы даже успели разругаться.
Всё повторялось. И мы всё ещё не были друзьями и были не готовы разговаривать друг с другом. На наше счастье, в лесу хоть в этот раз было светло, и, кажется, даже звонко пели птицы, хотя стояла далеко не весна. Но многое перестало меня удивлять, я, словно, потерял такую черту, как умение удивляться. Всё менялось. Наша компания и так отделилась от многих наших школьных знакомых. Стоило вспомнить, что сидеть за отдельным столом в столовой — о, раньше о таком даже не могло быть и речи. Мы с моими друзьями постоянно объединялись, сидели за пятью-шестью столами, а попасть к нам было не так уж и просто — для кого-то шанс присесть вместе с нами приравнивался к достижению жизни.
Но времена меняются, ничто не стоит на месте, ничто не вечно. Даже дуб, которому уже тысяча лет когда-нибудь превратится в нечто иное и рассыплется. Разойдётся материя и перейдет в совершенно другое состояние.
И мне тоже было не привыкать к постоянству.
Не прошло и получаса, как Рейн принялась за свое. Она сказала, что «вместо того, чтобы разъезжать на Volvo, я мог бы пожертвовать хоть что-то на детективов-активистов».
— Знаешь ли, не у каждого из нас прыгают финансы из кармана! — воскликнула девушка.
Я побарабанил пальцами по рулю — это немного сбавляло уровень моего раздражения.
Я ответил:
— Так уже и сделал, но спасибо за совет, Рейн.
До этого девушка смотрела в мою сторону лишь боковым зрением, а потом вдруг хотела или что-то сказать, или вздохнуть, что я так и не понял, но она вновь отвернулась к окну. Похоже, не ожидала.
Когда мы, наконец, приехали, она довольно стремительно выбралась из машины и с силой захлопнула за собой дверь. Мне что-то подсказывало, что она знала о том, что не принято было так стучать дверьми машины, но на то это действие и было рассчитано.