Like
Шрифт:
«Фантом» мощным торсом стоял у входа в клуб, затрудняя всем прочим движение. Френсис бодрой походкой подошел к автомобилю и растормошил своих заскучавших товарищей.
– Просыпайся, Андреас. Прекращай изображать из себя умирающую творческую личность, от которой сбежала муза.
– Наконец-то вы приехали. Так даже Фредди Меркьюри не позволял себе опаздывать, – недовольно, но по-прежнему отрешённо ответил Андреас.
– Пришло время разрушать выстроенные авторитеты прошлого! – смеясь заявил Френсис, не обращая ни малейшего внимание на придирки Андреаса.
– Ничего страшного в таком поведении Андреаса нет. Он чётко чувствует течение моды – перемена настроения сегодня более чем уместна.
– Почему же? – заинтересованно спросил Джеффри, пытаясь осознать то, чего не преподавали в Йеле.
– Тип поведения нам диктует название клуба: «Чёрное и Белое».
Вся компания посмотрела на вывеску, на которой было написано Black & White. Слово «Чёрное» светилось белым светом.
– Позвольте спросить, вы себя с каким цветом ассоциируете? – спросил меня Андреас, застегивая чёрный пиджак.
– Да! Нам интересно, что скажет наш новый друг, – заинтересованно промолвил Джеффри, безуспешно пытающийся понять, что вокруг него происходит.
Невинные мальчишки. Решили танцевать на одной сцене с великим Рудольфом Нуриевым, наивно полагая, что овации и вечная любовь зрителей достанутся им… Знание психологии для моих оппонентов заканчивается такими простыми принципами: сильное ли было рукопожатие, почесал нос – значит, лжет, и у кого бокал был выше в процессе распития шампанского. Я в шампанском могу не разбираться, но всегда знаю, когда и кому его нужно преподнести.
– С розовым!
– Вам не в этот клуб! – веселясь над своей глупой шуткой, сказал Джеффри.
– Друзья, пройдемте в заведение, – вмешался Френсис.
На входе нас встретил управляющий в белом костюме и с уложенными назад при помощи геля волосами. Действовал он топорно, всячески стремясь показать себя человеком воспитанным и образованным. Первый этаж был оформлен с применением преобладающего черного цвета и с множеством вкраплений красного. Барная стойка и весь интерьер напоминали адскую бойню для грешников. Персонал одет в одежды демонов и чертей. Лица загримированы в той же стилистике. На полах была глянцевая плитка, в определенном порядке выложенная чёрным и красным цветом. Многие красные элементы светились и часто мигали. Вдоль стен расположились пилястры, на которых выразительно выступали тела античных персонажей, как бы наблюдающих за происходящим. В глубине зала потолок заканчивался, плавно обрываясь и образуя атриум. В этой части зала территориально находилось сердце клуба – его танцплощадка. Танцующие на первом этаже видели второй этаж и уходящий ввысь свод крыши округлой формы. Второй этаж был выполнен в белом цвете, и только временами в местах, где было необходимо подчеркнуть форму объекта, применялся чёрный. Персонал был одет подобно представлениям человека о рае. Официанты и бармены облачены в ангельские белоснежные костюмы, лица их были возвышенными и улыбчивыми, в отличие от лиц персонала на первом этаже. Там образы адского пекла персонал по заданию управляющих раскрывал в жестком и злобном взгляде. В «раю» менеджеры, находящиеся в зале, были одеты в белые платья времен девятнадцатого века, в уборных играла классическая музыка. В зале было много света и позитивного настроения. Под куполом здания, точно в цирке, выполняли различные трюки три акробата, одетые в чёрный, белый и красный костюмы. Зачастую гости со второго этажа наблюдали, как выступающий на первом этаже мастер файер-шоу изрыгал пламя. Нас разместили в VIP-ложе, которая возвышалась над всеми остальными привилегированными столами; при желании мы могли задвинуть белые шторы. На территории VIP-мест девушка в белоснежном свадебном платье играла на скрипке. В процессе эпической вечеринки менялись диджеи, также одетые, то в добрый белый, то в чёрно-красный цвет зла, подчеркивая свое отношение к жизни с помощью музыки. На первом этаже всем желающим выдавали костюмы ангелов, фей, богинь, а на территории зла с помощью нарядов можно было изобразить из себя всяческую нечисть. Пришедшего в клуб затягивала круговерть общего действа, поражая сознание величием происходящих событий, вне зависимости от того, чем вы озабочены в данную секунду. Перед глазами происходило целое представление с заранее распределёнными ролями. Всё перемешалось: добро и зло – единое целое и нерушимое произведение величайшего композитора.
Мои «пациенты» с восхищением оглядывались по сторонам в попытках дать оценку увиденному. Осталось лишь приоткрыть рты, и все скептические настроения их лечащему врачу покажутся вдвойне милыми. Удобно расположившись на лучших местах, друзья принялись переводить свои эмоции в лексику.
– При всех прошу у вас прощения! Воистину лучшее заведение из тех, в которых я бывал, – говорил Андреас.
– Вы можете организовать досуг! – поддерживал его Френсис.
– Да. Мне очень нравится, – выразил свое мнение Джеффри на уровне своего понимания, с добавлением неиссякаемой ненависти ко всему, что было лучше того, что он мог представить, сделать и осознать.
– Рад, что вам понравилось, – как можно скромнее стараюсь вести себя. Великой победе зачастую мешает тщеславие.
– Жить так хочется! Выпьем?! – сказал довольный Андреас.
Все дружно подержали его предложение.
Веселье шло своим чередом: Френсис был в кондиции – что называется, в шаге от признания в любви первому встречному. Джеффри опьянел и подобрел, но даже в таком состоянии не менялся до конца. Что я могу сказать о нём? Злобный,
– Андреас, пройдемте со мной. Я вам проведу экскурсию по тем уголкам клуба, где не бывают простые смертные.
– С удовольствием.
– Блуждая по длинным коридорам, ваш покорный слуга заблудился, точно в жизни. Простите меня великодушно. Я тоже пьян…
– Молодой человек, проводите нас в кабинет управляющего – сказал я охраннику, о чём-то размышлявшему в этот момент.
– Как отдыхаете? Вас всё устраивает? – заискивая, спросил парень с тонной геля на голове.
– Что вы?! Как можно задавать такие глупые вопросы? С моим другом не может быть по-другому, – заявил Андреас, панибратски хлопая меня по плечу.
– Держите, это Грегори просил передать для вас, – управляющий с пафосом протянул мне серебряную шкатулку с порошком.
– Если вы пожелаете, можете оставаться здесь. Так сказал Грегори. А я откланяюсь, мне нужно работать. Через несколько минут начнётся конкурс, – сказал я Андреасу.
– Вы будете? – спросил Андреас, намекая на содержимое шкатулки.
– Я откажусь. Мне нужно делать всё, чтобы вы чувствовали себя как у себя дома и ни в чём не нуждались.
– Вы понимаете, что контракт у вас в кармане? – нюхая порошок, с сарказмом спросил Андреас.
– Верю. Но до того момента, пока мы не подпишем все документы, радоваться преждевременно.
– Вы правы! Но это меня волнует в последнюю очередь.
– Андреас, вы оставайтесь, а я пойду. – Идите. Я скоро приду.
Френсис не скучал и, находясь в измененном состоянии, танцевал, стоя на балконе. Джеффри тихо сидел и напивался, чувствуя себя лишним.
– Френсис, как вы? Ничего не хотите?
– Мой друг! Чего ещё хотеть человеку!? Любви конечно!
Любви!
– Давайте присядем и покушаем. Вам это необходимо.
– Как скажете!
– Джеффри, сходите потанцуйте, познакомьтесь с красивой девушкой. Не переживайте, мы все знаем, какой вы ходок, – под действием алкоголя прямо говорил Френсис.
Джеффри молчал, а затем ушёл в заданном ему направлении, предоставляя нам возможность поговорить наедине.
– Не печальтесь, Френсис. Всё будет отлично.
– Да. Мне уже столько лет, а так хорошо на душе не было ни разу.
Было заметно, что Френсис готов к любому разговору о себе. Поможем человеку. Не будем забывать про обязанности. Да, моя работа часто напоминает праздник жизни, но всё же… – Вы всегда были одиноки. Мне вас по-человечески жаль. Ваше одиночество родилось именно тогда, когда вы появились на свет, без шансов на счастье в обыденном понимании человека, на это мифическое ощущение для всех нас. Старший брат номер один, не думающий ни о ком, кроме собственного эго. Вы, к моему удивлению, искренне и по-настоящему его любили. Вроде бы нет проблем. Есть! Даже ваша искренность, которая не пропала до сих пор, видоизменившись под действием общества, не помогла вашему братцу вас любить. Отнесись он к вам именно так, как вы к нему, – и вы не задавались бы сегодня такими вопросами. И, по моему мнению, не было бы у вас проблем сексуального характера. Не получив родственную любовь от мужчины и зафиксировав эту нехватку в сознании, вы стали искать её в других мужчинах. Вы не правы, если думаете, о том, что вы с рождения такой. Это именно душевная травма. Вы просто родились прекрасным человеком, способным на глубокие чувства, ничего общего с ориентацией это не имеет. Вы всю жизнь просите от мира то, что отдаете ему взамен, но общество смотрит на вас сквозь мутное стекло, не представляя, кто вы есть на самом деле. Вы с самого начала показались мне целостной личностью. Может быть, год жизни в горах, медитация и гипноз помогут вернуть маленького Френсиса, верящего в любовь. Но это всего лишь мои предположения. В детстве сверстники вас не понимали и не общались с вами, но это не ваша вина – это они недотягивали до вашего уровня восприятия. Одиночество наделило вас большой фантазией и желанием возвышенно мыслить. Так бывает: природа плюс вторая реальность, общество, – и вы такой, какой вы есть. Под обществом в данном случае я имею в виду в первую очередь вашего не способного быть настоящим человеком брата. Ошибка отца также сыграла немалую роль. Два непростых ребенка в одной семье не каждому даны. Он хотел показать, что к вам относится одинаково. И зря! На вас нужно было делать ставку. Брат – менее утонченный человек, ему и без папиного внимания было легко найти общий язык с людьми – они одинаковые. А вы нет. Вы чуточку другой. Можете не отвечать, но я уверен, что отец с вами не разговаривал так открыто, как я сейчас. Как вариант, он не смог понять, насколько вы уникальная личность. Не стоит винить его за это. Вы одиноки, потому что вы исключительная личность. Мне вас жаль – вы обречены.