Ликей. Новое время (роман второй)
Шрифт:
– Ты не забудь нас, - сказал священник, - вспоминай. Нам ведь нелегко будет здесь.
– Я не забуду, - пообещал Алексей.
Спокойствие и мир. И что-то неуловимо изменилось вокруг. Стало очень тихо. Удивительно тихо. Не слышно городского шума, который, оказывается, раньше пробивался даже сквозь закрытые окна и двери храма.
– Что теперь будет, отец Иоанн?
– спросил Алексей.
– Как Господу угодно, так и будет, - ответил священник, - не бойся ничего.
– Да
Когда и чего он боялся?
– Вот и все, иди, - сказал отец Иоанн, - Леночка с детьми ждет. Самолет там, на дороге. Не заблудись смотри! Ну прощай… может, скоро увидимся.
Он вдруг обнял Алексея, так они постояли немного. Потом попрощались, и пилот пошел к выходу.
Уже совсем стемнело, небо покрылось звездным ковром.
Лена и вправду ждала его на церковном дворе. На руках у нее был Митя, а рядом стояли Борька, Маша и Аня, непривычно тихие и спокойные. Алексей подошел, молча поцеловал жену, заглянул в личико Мите - малыш спал, посапывал носом. И ясно было, что с ним все хорошо.
– Ну вот наконец-то, - сказала Лена, - мы столько ждали…
– Пойдем. Больше не надо ждать.
Они обогнули храм и через калитку вышли к большому проспекту.
Проспект был пуст. Совершенно пуст, ни одной машины, никакого движения. А посередине улицы стояла небольшая "Чайка".
– Мы на самолете полетим!
– восторженно сказал Борька.
Алексей подумал, что ни разу не возил семью на самолете. Ни разу. У них никогда не было достаточно денег, чтобы полететь куда-то всем вместе, а в рейсы их нельзя было брать.
Он взял Митю, и Лена помогла остальным детям вскарабкаться по маленькому спущенному трапу. Потом залезла сама в пилотскую кабину, и Алексей дал ей Митю на руки.
– Только тихо сидите, - предупредил он детей.
– Ничего что ночью?
– спросила Лена. Алексей усмехнулся.
– Конечно, ничего.
Лена сидела рядом с ним, бесконечно родной, дорогой ему человек, и снова он подумал, какое же это счастье, что мы летим все вместе.
Шевельнулась беспокойная мысль о Джейн и о Вике, но он знал, что с ними все в порядке, и все будет хорошо.
Пульт загорелся. Баки были полны компактной водородной смесью. Алексей, собственно, не знал, сколько придется лететь, но надеялся, что все рассчитано и предусмотрено заранее.
Он взялся за ручку управления.
– Пристегнулись?
– Да, - нестройно ответили дети.
– Готовы?
– Да.
– Поехали.
Он дал газ. Чайка - самолет небольшой, легкий, без труда взлетит с обычной автодороги. Алексей давно не водил легкие самолеты, в этом была своя прелесть. В конце разбега он потянул на себя ручку и с наслаждением ощутил отрыв.
Нос самолета уткнулся в звездное
– Высоко нам лететь, - полувопросительно сказала Лена. Алексей кивнул.
– Конечно, высоко.
Лена посмотрела в окно, самолет чуть кренился в ее сторону, и были видны уходящие вниз темные дома - ни единого огонька, только тускло горящие фонари вдоль проспекта. И вверху не было звезд. Самолет поднимался в полную, беспросветную тьму.
– Ты не боишься, Лен?
– спросил Алексей.
– Боюсь, - сказала она.
– Высоты? Не бойся, ничего не случится.
– Нет, Леш, не высоты. Того что там будет. За высотой.
Алексей промолчал. Того, что будет там, он и сам боялся.
– Леш, давай помолимся?
Они стали молиться. И малыши, они слышали за спиной, стали тихонько бормотать знакомые им с детства, привычные "Отче наш", потом "Богородицу". Алексей еще мимолетно подумал, как хорошо, что он отдал Богу свою любимую профессию, хорошо, что смирился, ведь вот, пожалуйста - можно и летать теперь, если Господь хочет. Он улыбнулся и запел себе под нос.
Небесный град Иерусалим
Горит сквозь холод и лед,
И вот он стоит вокруг нас
И ждет нас. И ждет нас.
Лена тоже заулыбалась. Она, кажется, перестала бояться. Высота становилась предельной для "Чайки". Четырнадцать тысяч. Но Алексей знал, что набирать высоту следует дальше.
И он набирал. И наконец кончилась тьма, словно смахнуло ее невидимым крылом, и вокруг них открылось небо, сияющее неописуемым радостным светом.
20.
Джейн открыла глаза. В груди все еще болело, занудно и глухо. И двинуться было невозможно. Она уже приходила в себя в больнице. Молодой врач сказал ей, что сделали операцию, что все будет хорошо. Потом ее, кажется, куда-то перевозили. Она очнулась на каталке, которую везли по больничному коридору и спускали в лифте. Она еще тогда подумала, что может, в реанимацию… хотя, разве она лежала не в реанимации? Что с ней происходит что-то страшное. Она умирает. Но потом снова сознание ушло. А где она теперь?
Теперь Джейн вполне могла соображать. Помещение, где она оказалась, было совершенно незнакомым. Но здесь было хорошо. Несмотря на боль, Джейн ощущала себя легко. Совсем легко и даже почему-то радостно.
Стены, оклеенные обоями в мелкий цветочек. Окно с простой белой рамой, и в стекло стучатся голые ветви, за ними - кусочек синевы, осеннее ясное небо. Скосив глаза, Джейн могла видеть крашенный деревянный пол, стол, накрытый скатеркой, на стене маленький иконостас и простая дешевая чайная свечка под ним. Горящая свечка в стеклянном бокальчике.