Лики прошлого

Багдыков Минас Георгиевич

В хирургической практике царят гласные и негласные законы, которые не смог уничтожить даже тоталитарный режим. Любые попытки изменить ситуацию повседневная жизнь с ее жестокой жизненной правдой категорически отвергала. Обычно приказ быть посему, и на должность ставился чиновник, главный специалист города, области, заведующий хирургическим отделением тем более, но жизнь непременно и очень быстро диктовала другую правду и… — быть по-другому. Дело страдало.

Страдало до такой степени, что видный ответственный хирург профессор В. И. Русаков еще 12 лет назад разразился статьей в хирургическом журнале «Хирургия на перепутье».

Уже в то время отечественная хирургия перестала осуществлять свое поступательное движение. Эта наука, а возможно, и искусство, как лакмусовая бумага, раньше всех проявила гримасы происходящего застоя в стране.

Быть должно не посему, а потому, что уготовила природа; трудолюбие, талант, наконец, гений, а не какое-то высочайшее решение. От учителя к ученику, от личных качеств человека, решившего стать хирургом, до благоговения коллег, людей, которых он врачует. Таким должен быть путь врача-хирурга и таким он бывал.

Ярким примером такой личности является Терпаносьян Константин Георгиевич. Небольшого роста, коренастый, не торопливый в движениях, голубоглазый, с темными густыми вьющимися волосами, всегда аккуратно подстриженный и выбритый, с улыбающимися, всегда внимательными, добрыми глазами. Притягивало к нему желание в умении выслушать, то, как делал он это, всегда заставляло задуматься над тем, что ты говоришь. Существовала дистанция между умным, мудрым человеком и слушателем. В этой многогранной личности главным являлась его специальность, а он хирург от Бога.

После окончания института вместе с одаренной женой-врачом, поработав достаточное время в районной больнице, был зачислен в штат областной ординатором. Ум, добросовестное отношение к делу, любознательность обратили на него внимание врачей. Будучи человеком интеллектуальным, воспитанным, всегда выполнял свою работу тихо, обстоятельно, на глубоком профессиональном уровне, обычно брал на себя самое тяжелое, самое неблагодарное, а если в результате его многочисленных кропотливых трудов выздоравливал пациент, то в обыденной жизни ему это и не засчитывалось.

В наше время только он может радоваться росту молодого специалиста, сберегать своих коллег от врачебных бед и неприятностей, беря всю тяжесть на себя, исправляя чужую беду горе-хирурга. Бывая у него дома, практически всегда заставал его за раскрытой книгой, в раздумьях о предстоящей обычно сложной операции.

Константин Георгиевич многогранен, любит путешествовать, причем, вместе с женой объездил весь мир к был не просто созерцателем. Рассказы его об увиденном великолепны: всегда яркими, четкими и предельно ясными бывают его выступления на областных хирургических обществах. Самое интересное в них — его собственный опыт.

Будучи человеком загруженным и до предела занятым, нашел время воссоздать имена хирургов прошлого, своих учителей. Он является примером не только человеколюбия, во и супружеской верности. Глядя на умного, красивого, талантливого врача-хирурга, высокопорядочного человека, невольно радуешься тому, что он счастлив своим делом и тем, что любит и любим.

Всем своим видом Галина Ивановна Ярошук напоминала человека глубоко задумавшегося, озабоченного — сестру милосердия из журналов прошлого времени. В годы, когда истинно русская доброта, сострадание, честность, порядочность, святое отношение к своему делу, долгу были подменены навязчивыми трескучими словами плакатов

и транспарантов, она своей уверенностью и спокойствием опровергала внедряемые стереотипы.

Когда случалась беда, она незаметно, ненавязчиво, бескорыстно делала свое врачебное дело на высоком профессиональном уровне. Как бы ни было тяжело, Галина Ивановна всегда находила общий язык с больными, родственниками и все вместе делали одно большое нужное дело, боролись за жизнь и здоровье человека.

Небольшого роста, худощавая, быстрая в движениях, но одновременно неторопливая, вдумчивая, молчаливая, а в разговоре немногословная, редко улыбающаяся совершенно ясной, проникновенной, доверительной улыбкой. Одевалась просто, непритязательно, но всегда чисто и подчеркнуто аккуратно.

Подходя к больному, всегда удобно присаживалась, давая понять больному и окружающим, что пришла решать важный вопрос, на нее можно положиться и ей следует довериться, и ей доверялись беспредельно, как больные, родственники, так и врачи. Ибо она изучала человека, его болезнь, ее интересовало все в человеке.

Особое место в изучении своих пациентов она уделяла их духовному миру, степени надрыва, ухода от нормального мироощущения. Делала это как-то ненавязчиво, только ей одной понятными приемами. По ее поведению, частым подходам к пациенту, просиживаниям у постели мы понимали, что этому человеку тяжело, и ему нужна, кроме хирургической, еще и, возможно, более нужная помощь — духовная, а давала ее только Галина Ивановна.

Долгие годы она была негласно правой рукой крупного самобытного талантливого хирурга, жившего в нашем городе — Михаила Гавриловича Саркисьяна. Их объединяло не только любимое дело — хирургия, но и общность взглядов на православие. Они были глубоко религиозными людьми, знали и изучали богословие, а главное, свято верили в Бога.

Завет Библии «помоги ближнему» она выполняла свято, постоянно совершенствуя мастерство хирурга и диагноста. Как-то невзначай, по случаю сказала, что неоднократно ездила за свой счет к прославленному хирургу С. С. Юдину, училась мастерству желудочной хирургии, и даже получала похвалу за свое хирургическое мастерство. Это она как бы оправдывала себя перед Богом, что ею сделано все, чтобы помогать людям на самом высоком уровне.

Истории болезни, ее врачебные рассуждения, логика действий были всегда безукоризненны. В течение дня и долгой ночи даже тогда, когда не было работы, она не позволяла себе прилечь отдохнуть, а работала то ли с больными у их постели, то ли в ординаторской с историями болезни.

Много работая в медицинских архивах города, встречаясь с написанными ею историями болезни, всегда создавалось полное представление не только о больном, но главное о враче, человеке думающем, стремящемся найти пути, наиболее верные к устранению горя.

В повседневной работе только она могла благодарить кого бы то ни было за найденную ошибку в ходе ее рассуждения. Эти замечания она принимала как благо. Как бы ни был труден рабочий день, тяжелы сутки, сколько бы часов она ни стояла за операционным столом, позволяла себе уйти домой, лишь посмотрев всех поступивших оперированных больных, сделав последние записи, проверки. Перед уходом всегда докладывала, свое мнение заведующему хирургическим отделением, подводила к сомнительным больным и только тогда незаметно исчезала из хирургического отделения.