Лики смерти
Шрифт:
Несколько секунд высокий русский молча смотрел на меня, потом медленно кивнул.
– Вот и я так же.
Я невольно вскинул брови.
– Это вы так шутите, да?
Он покачал головой:
– Никаких шуток. Я с детства воспитан атеистом.
– Да вы меня разыгрываете! Вы ведь рыцарь Креста.
– Да, – произнес он по-русски.
– Но если не вера, что тогда заставляет вас рисковать жизнью ради других?
– То, что это необходимо делать, – ответил он, не колеблясь. – Благополучие людей стоит того, чтобы кто-то становился
– Минуточку, – не выдержал я. – Вы хотите сказать, что стали рыцарем Креста, потому что вы коммунист?
Саня брезгливо поморщился.
– Не коммунист. Троцкист. Это далеко не одно и то же.
Я удержался-таки от смеха, хотя это и далось мне нелегко.
– Откуда у вас сабля?
Он положил здоровую руку на рукоять сабли, лежавшей рядом с ним на раскладушке.
– «Эспераккиус». Ее мне дал Майкл.
– Когда это Майкл успел побывать в России?
– Не этот Майкл, – пояснил Саня и ткнул пальцем вверх: – Тот Майкл. Михаил.
Теперь уже я остолбенело смотрел на него, беззвучно, как рыба, разевая рот.
– Значит, – вымолвил я наконец, – архангел вручил вам священный меч, дал наказ биться с силами зла, – и все же вы каким-то образом остаетесь атеистом. Ведь так вас надо понимать?
Саня снова насупился.
– Вас-то самого это не шокирует?
Взгляд его помрачнел еще пуще, но он сделал глубокий вдох и кивнул.
– Возможно, меня можно отнести к агностикам.
– К агностикам?
– Ну, к тем, кто не относит себя к конкретной вере в божественную силу, – пояснил он.
– Я знаю, что означает это слово, – кивнул я. – Я только как-то плохо понимаю, с какого бока это понятие применимо к вам. Кто-кто, а вы-то лично повстречали не одну божественную силу. Черт, да одна из них не более чем полчаса назад сломала вам руку!
– Мало ли чего может сломать руку? Разве вы сами не сказали, что вам не нужно бога или богини, чтобы верить в сверхъестественное?
– Ну я. Но я и не агностик. Так, беспартийный. Теологическая Швейцария – вот моя позиция.
– Семантика, – буркнул Саня. – Я не понимаю вашей позиции.
Я тоже сделал глубокий вдох, унимая рвущееся из меня не совсем пристойное хихиканье.
– Саня, вся моя позиция заключается в том, что я плохо понимаю, кем надо быть, чтобы с учетом того, что вы видели, продолжать утверждать, будто вы до сих пор не уверены в существовании Бога.
– А вот и не обязательно, – заявил он, задрав подбородок. – Может, я просто сошел с ума, и все это – галлюцинации.
Вот тут уже я заржал. Я был бы рад удержаться, но не получалось. Я слишком устал и слишком много пережил за этот день, чтобы сдерживаться. Я ржал, как жеребец, а Саня сидел на своей раскладушке, мрачно смотрел на меня и баюкал свою раненую руку.
Наконец в дверях возник Широ с подносом сандвичей и разных изысканных плодов. Он сощурился из-под очков на Саню, потом на меня и сказал что-то Сане – наверное, по-русски. Молодой рыцарь насупился еще сильнее, но кивнул, поднялся и, захватив с подноса пару сандвичей, вышел.
Широ
Старый рыцарь тоже выбрал себе сандвич и принялся за еду, похоже, с не меньшим аппетитом. Некоторое время мы жевали молча.
– Саня делился с вами своей верой, – сказал он наконец.
Уголки губ снова невольно поползли вверх.
– Угу.
Широ довольно фыркнул:
– Саня хороший человек.
– Я только не могу взять в толк, почему его завербовали в рыцари Креста.
Широ помолчал немного, жуя и глядя на меня сквозь очки.
– Люди видят лица, – сказал он. – Видят кожу. Флаги. Членские списки. Досье. – Он откусил еще большой кусок и прожевал. – Бог видит сердца.
– Ну, если вы так говорите… – кивнул я.
Он не ответил. Только дождавшись, когда я разделаюсь с сандвичем, Широ заговорил снова.
– Вы ищете Плащаницу.
– Это строго конфиденциально, – сказал я.
– Ну, если вы так говорите… – отозвался он моими же словами, и морщинки у уголков его глаз сделались глубже. – Почему?
– Что – почему?
– Почему вы ищете ее?
– Если бы я ее искал… я ведь не сказал, что ищу ее, – так вот если бы я ее искал, так потому, что меня наняли искать ее.
– Это ваша работа, – сказал он.
– Угу.
– Вы делаете это за деньги, – продолжал он.
– Угу.
– Гм… – Он поправил очки мизинцем. – Значит, вы любите деньги, мистер Дрезден?
Я взял с подноса бумажную салфетку и вытер губы.
– Одно время я считал, что да, люблю. Но теперь понимаю, что это простая зависимость.
Широ неожиданно громко расхохотался и встал со стула.
– Сандвичи ничего?
– Супер.
Спустя несколько минут вернулся Майкл; лицо его оставалось озабоченным. Часов в комнате я не нашел, но время наверняка было далеко за полночь. Я решил, что, доведись мне звонить Черити Карпентер в такой час, я бы тоже нервничал по поводу этого разговора. Когда дело касалось безопасности мужа, она превращалась в разъяренную тигрицу – особенно если слышала, что не обошлось без моего присутствия. Ну, надо признать, всякий раз, когда мы с Майклом работали вместе, ему изрядно доставалось, и все равно мне кажется, она ко мне несправедлива. Не нарочно же я подвергал его опасности…
– Черити недовольна? – поинтересовался я. Майкл мотнул головой.
– Так, беспокоится. Сандвич хоть один остался?
Осталось два. Майкл взял один, а я второй, чтобы составить ему компанию. Пока мы ели, Широ достал свой меч, набор для ухода и принялся протирать клинок мягкой тканью, смазывая его при этом каким-то маслом.
– Гарри, – произнес наконец Майкл. – Мне нужно попросить вас кое о чем. Это нелегко. И это из тех вещей, о которых при нормальных обстоятельствах я бы даже не заикнулся.