Лики времени
Шрифт:
В течение многих лет у него, все знали, был роман с актрисой одного московского театра; актриса была не из великих, но обладала многими милыми сердцу Всеволожского качествами.
Прежде всего была хороша собой, причем красота ее во вкусе Всеволожского, хрупкая, несколько изысканная, правда, иные злые языки утверждали, что она очень походит на птичку колибри, тем более что любила одеваться непременно во что-нибудь яркое, «визганчивое», как говорил Всеволожский, ему же были по душе ее пестрые, вызывающих расцветок и фасонов платья.
Кроме того,
Но главное, она отнюдь не претендовала на какое бы то ни было укрепление отношений, которые сложились. У нее был муж, кинорежиссер, у того тоже была своя личная жизнь. Но это не мешало ему превосходно относиться к жене. Он ни в чем не стеснял ее, разрешая ей делать все, что угодно, и в то же время сам пользовался неограниченной свободой.
Всеволожский был с ним в приятельских отношениях, иной раз они втроем ужинали в ресторане, случалось так, что после ужина жена, уходя вместе с Всеволожским, мило махала ладошкой мужу, а тот в свой черед светился неподдельной улыбкой и отправлялся совсем в другую сторону.
В любое время Всеволожский мог вызвать свою возлюбленную, отправиться с нею куда угодно — в ресторан, в творческий клуб, в гости, летом поехать вместе на курорт, — уверенный в ее ненавязчивости и в абсолютном бескорыстии. А что может быть лучше, отраднее для независимого, привыкшего к свободе мужчины?
Узнать номер телефона Всеволожского и в самом деле оказалось совсем не трудно. Ольга позвонила:
— Помните, «Вечерняя Москва»?
— Как будто бы, — снисходительно промолвил Всеволожский. — Так что же дальше?
— А дальше — беседа с вами, — отважно сказала Ольга.
— Хорошо, — сказал Всеволожский. — Приходите, завтра в это же время можете прийти?
— Конечно, могу, — ответила Ольга и стала записывать его адрес, который он продиктовал.
Всеволожский жил в одном из переулков неподалеку от Белорусского вокзала. Две комнаты затейливо обставлены, на окнах бархатные, малинового цвета, портьеры, повсюду безделушки, всякого рода фигурки из фарфора и бронзы, с потолка спускается клоун в васильковом камзоле, прикрепленный к люстре, стены увешаны фотографиями в красивых рамках. Уют, комфорт, относительный порядок, а вернее, художественный беспорядок.
— Располагайтесь, — приветливо произнес он и стал набивать трубку табаком из нарядного деревянного ящичка, стоявшего на журнальном столике.
Ольга села, поджав под кресло ноги. Минуту назад, на лестнице, она с досадой заметила: «пополз» чулок на правой ноге, надо же так, только-только надела…
Всеволожский с равнодушием поглядывал на нее, попыхивая трубкой. Она чувствовала это его равнодушие, но не сдавалась, привычно шла напролом.
«Надеюсь, не попросит удостоверения, — постаралась она себя успокоить».
Не раз приходилось ей
— Кто-то скучает по вас, — вдруг заметила Ольга. Всеволожский удивленно взглянул на нее.
— Ну да, есть такая примета, — пояснила Ольга, чуть покраснев. — Когда гаснет папироса или трубка, стало быть, кто-то скучает…
И как бы в ответ на ее слова раздался телефонный звонок. Всеволожский снял трубку, пророкотал густым баритоном:
— Алло, да, я слушаю…
Придвинул к себе аппарат поближе, и брови недовольно сошлись вместе.
— Почему? — спросил сумрачно, помолчал, потом произнес: — Ну, как знаете. В таком случае, всего доброго…
Положил трубку, снова стал чиркать спичками. Ольга догадалась, звонила его «мадам», чем-то его раздосадовала. Интересно — чем?
Всеволожский смотрел на нее отсутствующим взглядом, должно быть, мысли его были в этот момент далеко.
— Так, значит, — он привстал слегка.
— Да, да, — заторопилась Ольга, кладя исписанный блокнот в сумочку, поднимаясь с кресла. Она мучительно боялась, что он заметит злополучную стрелку на чулке. — Большое спасибо, на днях, если разрешите, зайду, покажу, что получилось.
— Я вам и так верю, — рассеянно промолвил Всеволожский. Он проводил ее до порога, вежливо пожал руку и быстро захлопнул дверь.
«Наверно, торопился поговорить по телефону с тем или, верней, с той, кто звонил ему давеча…»
Однако Ольга снова позвонила и снова пришла к нему, хотя Всеволожский еще раз повторил:
— Я вам верю, к чему вам беспокоиться?
— Нет, все-таки поглядите, — настаивала Ольга. — Очень прошу вас!
Сидела рядом с ним, чуть касаясь его плечом, следила, как он читает аккуратно отпечатанные страницы.
Одета она была на этот раз хорошо, одолжила у Нины, закадычной подруги, импортный свитер с широким воротником, который в определенной среде назывался «черепаховая шея», на ногах безукоризненные чулки и красивые туфли фирмы «Саламандра», тоже из Нининого гардероба, косынка на плечах под цвет глаз. Дома, перед тем как уйти, глянула на себя в зеркало, осталась довольна. Вид что надо, не придерешься!
Но Всеволожский снова был мыслями далеко, небрежно пробежав глазами то, что она написала, кивнул головой:
— Все нормально…
Разжег трубку, глянул на Ольгу искоса. Она догадалась, ждет когда она уйдет.
«А вот и не уйду, — вдруг решила Ольга. — И не жди, не дождешься!»
Сложила вместе ладони. Окинула его преданным взглядом, ни дать ни взять примерная пай-девочка, послушная во всем.
— У меня к вам просьба…
— Да? — он любезно повернулся к ней. — Извольте, слушаю вас…