Ликует форвард на бегу СИ)
Шрифт:
— Ну, смотри, — пожал плечами Виктор. — Верти тогда башкой на триста шестьдесят градусов, а не то ноги вырвут.
И ведь накаркал, паразит! Тбилисцы объявили на дерзкого нападающего настоящую охоту. Раз за разом они втихаря били его по ногам, выбирая моменты, когда судья смотрел в другую сторону, придерживали за футболку, выкрикивали в спину угрозы и оскорбления. Но Мельник стойко терпел. Следовал одному хорошему футбольному правилу: «Когда защитник грубит, главное для форварда не обращать на это внимания, не распыляться по мелочам, а продолжать вести свою игру».
Аж до самого перерыва.
Но
И во втором тайме нарочно рухнул, как подкошенный, когда высоченный — под два метра ростом — молодой защитник Пируз Кантеладзе едва чиркнул его по ноге, пытаясь отобрать мяч.
— Товарищ судья! — орал Данила, катаясь по траве. — Товарищ судья, да сколько ж можно?!
— Нэ трогал! Нэ трогал его! — выкрикивал перепуганный грузин, растерянно разводя руками.
— Вон с поля! — решительно показал в сторону раздевалок «бармалей». — Я удаляю вас за грубую игру!
И как не упрашивали рефери игроки гостей, прибалт остался непреклонен. А излишне разгорячившемуся Дзодзуашвили еще и вынес устное предупреждение. Болельщики на трибунах тем временем бесновались, наблюдая за тем, как к их пострадавшему любимцу несется опрометью доктор с фанерным чемоданчиком.
— Пенальти сам пробьешь? На хет-трик? — подбежал к лежащему Мельнику Маслов.
Данила страдальчески поморщился, пережидая, пока врач ощупает его лодыжку, и утвердительно кивнул.
— Пробью. Чего там бить-то?
— Учти, реакция у него, как у кошки, — поделился Валерка. — И лучше всего бить в левый угол — справа он все ловит.
— Ага, понял, — кивнул Мельник. И послушно повторил, точно прилежный ученик. — В левый угол. Справа он все тянет. Док, ну что там, все в порядке?
— … Зараза ты, Малой! — ткнул его в плечо кулаком Маслов, когда нападающий врезал в правый угол с такой силой, что Урушадзе остался стоять на месте и даже не стал прыгать. — Форменная зараза!
[1] Егерь — прозвище Гиви Нодия
Глава 9
— Я думаю, что тебе надо с Ревазом и остальными мировую выпить, — авторитетно заявил Маслов. Он стоял после душа в центре раздевалки с простыней на бедрах, ничуть не смущаясь этого, и энергично вытирал волосы большим махровым полотенцем. — Не нужно отношения с ним портить, все же за сборную-то вместе играем. А грузины народ горячий — закусит Реваз удила и всем только вред от этого будет.
— Зря волосы так сильно трешь, — спокойно сказал Данила. — Повредишь корни и будешь потом лысинку бархоткой наяривать. Для блеска — чтобы зайчиков солнечных пускать.
— Чего?!
— После душа волосы надо обмотать полотенцем. Видел, как тюрбаны на Востоке крутят? Вот что-то подобное. А минут через десять, когда полотенце впитает лишнюю влагу, то снимаешь его и все. Волосы лишь слегка влажные. Расчесал и порядок.
— Какой, к херам, тюрбан? — разозлился Валерка. — Я тебе, дураку, о чем сейчас толкую? Извиниться перед тбилисцами надо.
— Тебе надо, ты и извиняйся, — равнодушно ответил Мельник. — Я себя виноватым не считаю. Вон, гляди, — он вытянул правую ногу и слегка повернул ее так, чтобы товарищу было лучше видно. — На лодыжке синяк видишь? Свежий совсем. А откуда он там взялся? Так я тебе скажу: в самом начале
— Правильно, Малой! — поддержал его вдруг Семин. Юрка валялся в кресле завернутый в простыню и расслаблено отмякал после душа.– Мне сегодня тоже от тбилисцев несколько раз так прилетело, что искры из глаз посыпались. В какой-то момент даже показалось, что кость хрустнула, но нет, слава богу, обошлось.
Футболисты загомонили. Мнения их разделились. Кто-то считал, что уподобляться грубиянам не стоит, другие настаивали, что сопернику надо платить той же монетой. И на жесткость отвечать не меньшей жесткостью. А уж если жесткость переходит в откровенную грубость, то…на войне, как на войне!
Ввязываться в этот бессмысленный спор Данила не стал. Все, что считал нужным, он уже сказал, а переливать из пустого в порожнее времени не было. Завтра с утра по заведенной Бесковым традиции следовало прибыть на базу — баня, танцы-шманцы, разбор полетов и все такое. А Мельник хотел еще сгонять сегодня за фруктами и, по возможности, навестить в Склифе Ривелино.
Данила оделся и тихонько выскользнул из раздевалки, аккуратно прикрыв за собой дверь. Прислушался к яростным выкрикам и тихонько усмехнулся. Надо же, как дети малые, дай только повод, а дальше сами все устроят. Он покачал головой и не торопясь пошел к служебному выходу.
Вышел со стадиона и неожиданно наткнулся на большую группу болельщиков. Они кучковались у автоматов с газированной водой. Надо же, и здесь до сих пор бушевали страсти, не уступавшие, пожалуй, по накалу тем словесным баталиям, что шли сейчас в раздевалке «Динамо». Люди бурно жестикулировали, громко разговаривали, обсуждая только что закончившийся матч. Кричали, спорили, доказывали что-то друг другу.
Мельник отвернулся, опустил голову и постарался как можно более незаметно пройти мимо взволнованной толпы. Не хватало еще завязнуть в разговорах с преданными поклонниками. Нет, так-то Данила совершенно не был против общения с болельщиками, но только не тогда, когда у него имелись собственные дела. А пойдешь на поводу и плакали экзотические фрукты для Одувана. Отпустят не раньше, чем через час, а то и два. Нет у нынешних жителей СССР ни интернета, ни прочих «радостей», способных поглотить их с головой, унести в виртуальные дали. И потому живое человеческое общение здесь в чести.
— Такси! — призывно вскинул руку футболист, заметив медленно едущий автомобиль с неярко горящим зеленым огоньком на лобовом стекле. Подошел быстрым шагом к «волге», открыл заднюю дверь, закинул на сиденье спортивную сумку, а потом уселся спереди, рядом с водителем.
— Ух ты, Мельник! — разулыбался наполовину седой мужик лет сорока с мощной борцовской шеей. — Собственной персоной! Автограф дашь, футболист?
— Без проблем, — улыбнулся в ответ Данила. — Только чуть позже, ладно? Давай отъедем отсюда, а то, не ровен час, заметит кто-нибудь из болельщиков, и тогда хрен отвяжемся.