Ликуя и скорбя

Шахмагонов Федор Федорович

За воротами Троицы Дмитрий сел на коня. Спутники Дмитрия преклонили колени перед крестом у ворот. Затрубил рог, воины сели в седла и шагом пустили коней за Дмитрием.

Не было в тот час ничего выше благословения Сергия, признанного пастыря церкви всеми верующими. Дмитрий не мудрствовал: где искать господа, в незримых ли высотах, в душе ли своей? Но, памятуя, что сознание и есть воля божья, а бог в душе каждого, исполнил полный обряд перед походом на соединение своей воли с волей всех, кто идет на битву. Пришел с братом Владимиром, со князьями

и воинами, коих могла вместить церковь Пречистой Богородицы, и опустился на колени перед иконой Владимирской богоматери, что ради этого случая перенесли из Владимира в Москву.

Опустился на колени перед усыпальницей святого Петра, первого московского митрополита.

Шествие двинулось в собор Михаила Архангела. Встал у гробов прославленных русских князей, у гроба отца своего и деда, молвил:

— Истинные хранители Руси и веры нашей, поборника наши, если имеете смелость, помолитесь господу, ныне нашествие па нас супостатов, на детей наших, ныне сражайтесь вместе с нами.

...Воеводы и князья собрали свои дружины. Настал час последнего прощания с городом, час похода.

На площади перед соборами, перед красным крыльцом княжеского терема дала последнее целование Дмитрию великая княгиня Евдокия, дала. Владимиру последнее целование княгиня воровская и серпуховская, Ольгердова дочь Елена.

Князь вступил ногой в стремя, не спеша поднялся в седло.

Ударили колокола в граде, отозвались колокола в посадах. Московский конный полк Дмитрий повел через Москву-реку на Котлы.

Дружины подручных князей тронулись по Болвановской дороге, перевезлись через Москву-реку под стенами Симонова монастыря.

2

С Пскова двигалась кованая дружина Андрея Ольгердовича, на встречу к нему в Брянск привел свою кованую дружину Дмитрий Ольгердович, с ними соединился Глеб брянский.

Сигнальные дымы отметили путь Ягайла. Двигался он за Брянском, склоняясь к Десне, с Десны выходил на Угру. Из Брянска Ольгердовичи и князь Глеб отошли к Боровску, оберегая от внезапного изгона Москву, а когда Ягайло двинулся по Угре на Калугу, спустились к Серпухову. В Серпухове встретил их Владимир Андреевич.

Князь Дмитрий Константинович суздальский вывел дружину к Перевозу на реке Пьяне, остерегал нижегородскую и владимирскую земли от изгона из Засурья. Нижний Новгород затворился в осаду, через Оку перекинули железную цепь, дабы не вошли в ее воды ордынские лодии.

На виду у Казани встали девяносто ушкуев Степана Ляпы. Казанские эмиры в страхе затворили город. Струги Степана бороздили Волгу, стерегли переправы с заволжской стороны, дабы не пришла на подмогу Мамаю Заяицкая Орда.

Новгородцы выставили кованую рать к Торжку. Город не трогали, земли тверские не грабили, стерегли Михаила тверского, а вдруг взыграет в нем немирие к Москве?

То была лишь предосторожность. Михаил был связан договором

с Дмитрием. По договору ему тоже выводить бы тверское войско против Орды, но Дмитрий не звал его. Не по недоверию, не обучены тверичане действовать, в общем строю московского войска, да и живы у московских воинов обиды на тверичан, а это чревато сумятицей в бою. Дмитрий всерьез говорил Михаилу, когда под Тверью подписывали договор, что и на него есть надежда. Если московское войско будет разгромлено Ордой, то остается одно — собрать Русь вокруг Твери.

Великому князю Дмитрию — поведенная чаша со всем русским воинством на поле брани, великому рязанскому князю — наводить Орду на московские копья и стеречь Ягайла, великому князю тверскому Михаилу — ждать исхода битвы и на случай беды уводить русских людей в Заволочье, в неприступные крепи, с ним уходить и новгородцам.

Однако тверские витязи не желали ждать исхода битвы, затаившись за спиной Москвы, немалое их число вышло из Твери и присоединилось к сборным дружинам князей.

Главные силы великого князя владимирского, московского и коломенского Дмитрия Ивановича сошлись в Коломне августа в 24-й день.

Княжий Двор вошел в Коломну. Из Москвы, из Владимира, из Переяславля на Клещином озере выползали хвосты нескончаемых обозов с кормом войску и копям, обозы с оружием стояли под Коломной, Игнат Огородник со своими людьми, с плотниками, кузнецами и оружейниками наводил через Оку переправу под Лопасней.

Пришли в Коломну и торговые гости Василий Капица, Сидор Елферьев, Костянтин, Козьма Коверя, Симеон Антонов, Михайло Саларев, Тимофей Весяков, Дмитрий Черной, Дементий Саларев, Иван Ших — весь торг великого владимирского княжения. Что поставили войску, тому и быть, а Игнат Огородник выверял поставки.

Отдавали свои товары купцы даром, ибо знали, что имения не сохранить, если Мамай пройдется по Руси со своей ратью.

Во хоромах коломенского тысяцкого Тимофея Васильевича Вельяминова, в гриднице, где когда-то игралась свадьба Дмитрия и Евдокии, Дмитрий собрал воевод московского войска и подручных князей, всех, кто поднялся на Орду, на большую думу.

Дмитрий и Боброк, принимая в расчет условия Олега рязанского, пришли на думу с готовым решением вести войско на Дон, на Куликово поле. Запомнилось оно с тех пор, как вымеряли его шагами по дороге в Орду.

Сегодня дума о том, как идти к Дону.

О сговоре с Олегом знали только Дмитрий и Боброк, а о том, что Олег не пришел на общий сбор, что Олег сносится с Мамаем и Ягайлом, знали все. Раздались голоса на думе, что ближний путь на Дон лежит через Переяславль на Трубеже, через Пронск. Должно идти на Переяславль, разбить Олега, согнать его с княжьего стола, дабы не успел соединиться с Мамаем.

Дмитрий не спешил выдавать тайну Олега. Сказал:

— Пойдем по рязанской земле — толкнем рязанцев в объятия Мамаю. Идти надо в обход рязанской земли и упаси бог тронуть и обидеть хотя бы одного рязанца!