Ликвидатор, или Когда тебя не стало (Его звали Бог, или История моей жизни)
Шрифт:
– Откуда это у тебя?
– Нашла под твоей кроватью. Здесь все, кого ты убил. Среди этих фотографий была фотография Матвея…
Маринка открыла рот и с ужасом схватилась за щеки.
– Скажи, это ты убил Матвея?
– Я не знал, что это Матвей.
– Что? Ты все-таки признаешься в том, что убил моего мужа?
Пашка побледнел и тяжело задышал.
– Я не знал, что это твой Матвей. Для меня это было обычное убийство, понимаешь?! Я даже не имею понятия, кто его заказал. Все происходило через посредника. Посредник дал мне этот конверт и аванс. Заказ был нелегкий, и я тщательно к нему готовился. Я даже не знал,
Я почувствовала страшную боль в голове и нарастающий гул в ушах. Тело непроизвольно задергалось. Это нервные судороги.
– Жанна, может быть, врача? – испугался Пашка.
– Не смей подходить ко мне!!!
Пашка стоял и глазами, полными страдания, смотрел на меня. Маринка села на стул, заплакала и жалобно произнесла:
– Жанка, успокойся. Пашка и в самом деле ничего не знал. Он же тогда был с тобой незнаком…
– Заткнись! – зло крикнула я.
Маринка замолчала и заревела еще громче.
– Пашенька, ну хотя бы соври, что ты его не убивал… Может быть, у меня получится как-то жить с этим дальше… Я постараюсь. Соври.
– Я могу врать кому угодно, но только не тебе. С той минуты, когда мы подъехали к твоему дому и я понял, что убил твоего мужа, я не нахожу себе места. Меня словно что-то дерет изнутри, я не хочу жить и ненавижу себя. Я молил только об одном: чтобы ты никогда этого не узнала. Иногда в нашей жизни бывают моменты, когда лучше сладкая ложь, чем горькая правда.
– Что же ты натворил, Пашенька? Ведь я так сильно тебя люблю. Что ты наделал?
Пашка смахивал слезы и старался держать себя в руках, чтобы не разрыдаться. Его плечи дрожали, а глаза были полны обиды и горечи. Я подошла к нему и едва слышно прошептала:
– Я люблю тебя, Пашенька, я так сильно тебя люблю. У меня не получится с этим жить. Я слишком хорошо себя знаю, я не смогу, как бы ни старалась… Ты только знай, что я всегда буду тебя любить… Ты только знай.
Пашка прижал меня к себе и стал жадно целовать мои губы. Я погладила Пашку по спине, затем чуть ниже, нащупала кобуру и быстрым движением достала пистолет. Он даже не попытался перехватить мою руку. Смахивая слезы, Пашка смотрел мне в глаза.
– Положи пистолет, – как сквозь вату, услышала я его голос.
– Нет, Пашенька, не положу. – Я отошла на два шага назад, сняла предохранитель и направила пистолет на Пашку.
– Жанна, не надо. – Пашка стоял не шевелясь.
– Жанночка, миленькая, опомнись!!! – завизжала Маринка.
– Я хорошо помню тот вечер. Я укладывала ребенка в постель. Случайно посмотрев в окно, я увидела, как к особняку подъехала машина. Мой муж попрощался с водителем и охранником. Раздались какие-то странные хлопки. Затем – крики и стоны. В тот момент я еще не поняла, что это стрельба. Потом все повторилось. В одном домашнем халатике я выскочила на улицу. Самый дорогой для меня человек, отец моего ребенка, безжизненно лежал в луже крови. Я упала рядом с ним. В тот момент мне хотелось, чтобы жил он, а я,
– Жанна, я не знал… Клянусь тебе… – рыдал Пашка. – Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, но еще больше ненавижу.
Перепуганная Маринка выскочила на балкон и стала звать на помощь. В тот момент я ничего не видела и не слышала. Ненависть взяла верх над всеми другими чувствами. Передо мной стояла мишень. Обычная десятка, только и всего. Я держала пистолет, смахивая слезы и громко рыдая. Тело мое содрогалось в истерических судорогах. Пашка, чутко уловив мое состояние, стал отступать к балкону.
– Жанночка, отдай мне пистолет… – шептал он.
Но я по-прежнему целилась в него – ведь он был мишенью, в которую я не могу промахнуться. Пашка облокотился на балконные перила и испуганно смотрел на меня. Я услышала чьи-то крики, доносившиеся с соседнего балкона, затем кто-то настойчиво позвонил в дверь. Мой палец нажал на курок, и я поняла, что попала в десятку. Пашка как-то странно улыбнулся, перевалился через перила и упал вниз…
Я выронила пистолет, подошла к перилам и посмотрела вниз. Там, далеко внизу, лежало безжизненное тело любимого и бесконечно родного для меня человека.
– Пашка!!! Пашечка!!! – закричала я что было сил и бросилась к входной двери. Спустившись вниз, я подбежала к Пашке, села на землю и положила его голову к себе на колени. В Пашкиной голове образовалась маленькая, идеально ровная дырочка, из которой ручейком текла неправдоподобно алая кровь. Вокруг меня собралась небольшая кучка людей, увеличивалась она с каждой минутой. В толпе кто-то громко и безутешно плакал. Я подняла глаза и увидела Любку.
Поцеловав Пашку в лоб, я стала гладить его волосы, проводила по мягким и все еще теплым губам.
– Все хорошо, Пашенька. Все будет хорошо… Я люблю тебя, Пашенька. Прости меня, но я так сильно тебя люблю. Я же просила тебя соврать, Пашенька… Ну почему ты не захотел?! Соврал бы, и я бы попробовала с этим жить. Может быть, у меня и получилось. Что ты натворил, Пашенька, что ты натворил…
Раздался вой сирены. Кто-то кричал, кто-то показывал на меня пальцем.
Толпа стала раздвигаться, и я увидела людей в форме. В голове молнией пронеслась мысль: они хотят разлучить меня с Пашкой… Я прижала Пашку к себе и испуганно посмотрела на милиционеров. По Пашкиным губам бегали тени, и мне показалось, что он вот-вот улыбнется. И тогда я наконец очнусь от этого страшного сна, и Пашка поцелует меня горячо и страстно.
Кто-то схватил меня за шиворот и попытался поднять с земли, затем меня схватили и попытались надеть наручники, но я так крепко держалась за Пашку, что у них ничего не получалось. Тогда меня волоком потащили к машине. Я по-прежнему не отпускала Пашку и тащила его за собой. Последовало несколько сильных ударов, и мои руки непроизвольно разжались. Через пять минут я сидела в машине с зарешеченными окнами и пыталась снять наручники. Пашкино тело лежало на земле в луже крови.
Я увидела Маринку, которую сажали в другую милицейскую машину. Вместе с ней села Любка. Я почувствовала, что машина, в которой находилась я, тронулась с места и стала быстро набирать скорость. Тогда я в последний раз посмотрела на Пашку и прошептала: