Ликвидатор
Шрифт:
– Аттар Синг, ты совершаешь большую ошибку, – спокойно сказал я, хотя охранники уже схватили меня под руки и пытались сдвинуть с места, чтобы выволочь за дверь. – Мой вопрос отнюдь не празден, и мне вовсе не по душе манеры твоих шавок.
– Ха! Манеры ему, видите ли, не по душе! Каков наглец… Что вы медлите! – снова рявкнул он на охрану. – Выбросите его за порог! И если ты еще когда-нибудь появишься здесь…
Договорить Бешеный Аттар не успел, слова застряли у него в горле. Вытаращив и так большие маслянистые глаза, он в полном безмолвии наблюдал,
Я не стал их калечить, только усыпил не менее чем на десять минут. Внешне мои действия выглядели как пассы фокусника, но эффект от них был поразителен.
– А теперь прекрати свои вопли, болван, и рассказывай. – Я подошел к толстяку почти вплотную. – Иначе вместо этого мяса, – я показал на разбросанную по полу еду, – заставлю тебя жрать собственное дерьмо.
– Ав-ва-а… – Аттар Синг побагровел до такой степени, что мне показалось, будто его хватил апоплексический удар. – С-сахиб…
– Да, урод, – сахиб! Запомни это на всю оставшуюся жизнь! Говори!
– Я… я не з-знаю, кто это был…
– Ты вновь за свое?!
– Клянусь пресветлым Буддой! – Он молитвенно сложил ладони рук. – Можешь убить меня, но это чистая правда.
– Этот человек был европейцем?
– Да… – Толстяк посмотрел на меня с удивлением. – Но откуда?..
– Я так понимаю, что он не в аренду взял твой самолет, а купил?
– С-сахиб очень проницательный человек… – пробормотал испуганный до потери пульса хозяин дома. – Но купчую мы не составляли…
– Как он на тебя вышел?
– Ну, я так думаю… – начал он; но, посмотрев мне в глаза, смешался и решил не лгать. – Ко мне направил его Бхагат Синг.
– Бхагат Синг? – нельзя сказать, что я был сильно удивлен, – похоже, этот пройдоха лавочник выступал посредником в доброй половине сомнительных сделок в столице Непала.
– Да-да, он сказал, что человек надежный… Я помогу сахибу найти Бхагат Синга!
– Обойдусь. Он платил наличными или чеком?
– Разве Аттар Синг похож на глупца? Тем более, что я успел и самолет застраховать. – Толстяк самодовольно ухмыльнулся – он понял, что я не причиню ему вреда. – Конечно наличными. Серебряными мохарами. О-о, это была огромная куча монет.
– А он не боялся, что ты когда-нибудь проболтаешься?
– Хи-хи… Как же, Аттар Синг проболтается… Будто ему не дорога собственная голова… – Хозяин дома снова хихикнул. – Тот европеец привел очень веские соображения на этот счет…
– И какие же?
– Во-первых, он пришел не один, с ним были еще четверо очень крепких вооруженных мужчин. А вовторых, он заставил меня подписать некие бумаги… очень неприятные бумаги… из-за чего даже десять лет тюрьмы могут показаться сущим пустяком… Сахиб никому не расскажет о нашем разговоре? – вдруг встревожился Аттар Синг.
– Постараюсь, – отмахнулся я от него, как от назойливой мухи; по крайней мере, с Бхагат Сингом я был просто обязан поговорить, что делало сохранность тайны толстяка явлением весьма проблематичным.
– Спасибо, спасибо,
– И последнее – кто нанимал экипаж?
– М-м-м… – промычал, пряча глаза, Аттар Синг.
– Не темни. Ты?
– О, сахиб, это была моя ошибка!
– Ты знал, что самолету крышка, и обрек людей на верную гибель?
– Тот человек обещал дать им парашюты!
– И ты, конечно же, поверил, – с горькой иронией сказал я.
– Он обещал…
– Мне сказали, что семьи летчика и штурмана получили гроши. И все из-за того, что полет не регистрировался, как положено. Так вот, слушай внимательно: ты выплатишь их родным по десять тысяч долларов. Понял? В противном случае твои махинации с "арендой" и страховкой самолета станут достоянием гласности.
– О-о-о… – застонал сраженный наповал толстяк. – Я буду разорен!
– Не прикидывайся нищим! Может, напомнить, сколько ты получил от страховой компании?
– Хорошо, хорошо, я все сделаю, как говорит сахиб!
– И поступишь очень правильно. Иначе я еще раз навещу твою конюшню и откручу тебе башку. Пока!
Согбенный привратник, подслушивавший под дверью, склонился передо мной едва не до пола и засеменил впереди, открывая скрипучие двери. Я вышел на улицу и только здесь вдохнул полной грудью.
Мой путь лежал назад, в лавку Бхагат Синга.
Волкодав
Хельсинки и Стокгольм уже остались позади, а с правого борта в голубоватой дымке проплывали строения Мальмё – мы вошли в пролив Эресунн, и теперь следующим портом, где туристы могли ощутить под ногами земную твердь, был Копенгаген.
Супруги Нельке вели себя как обычные путешественники, никто не следил ни за Мухой, ни за мной, погода стояла отменная, бар почти никогда не пустовал, стриптизерши переспали, по-моему, со всеми свободными мужчинами (кроме меня и Акулы, – он от этого просто сходил с ума), кормили нас как на убой, морская болезнь не мучила…
Короче – живи и радуйся! Но какая-то подлая заноза все шпыняла и шпыняла под сердце, иногда добираясь даже до мозгов, и что хуже всего – нередко среди ночи.
Какого черта! – ругал я себя и Акулу, тоже потерявшего покой и сон. Ну, ладно, пусть его, у руководителя группы прикрытия такая уж нелегкая миссия. Но мне-то хотя бы подремать можно?! Тем более, что наша с Мухой каюта никогда не оставалась без присмотра со стороны ребят Акулы.
И тем не менее, я забыл, что такое нормальный сон.
Нельке, Нельке, какого хрена вам болтаться по морям?! Неужели у вас в Израиле выпить негде?! Потоптанный годами Мотя и Розочка, увядшая до состояния старой швабры, словно заведенные глотали с утра до вечера всякую дрянь, а затем уползали в свою дыру и дрыхли с богатырским храпом до самой побудки.
Ничего странного, подозрительного… За исключением одного – в списках пассажиров милая парочка значилась как супруги Дервиз, подданные Канады. Правда, со своими истинными именами. Хорош компот, а?