Ликвидатор
Шрифт:
[Закрыть] , сами перебегают ко второй, к третьей, занимая позиции и разворачиваясь для ведения боя. Все это время по целям ведется огонь, опять-таки одиночными и в высоком темпе, никаких очередей, очередями бьет только РПК. Затем стрелки переходят в наступление, идут вперед, постоянно стреляя на ходу. Тактика, не лишенная здравого смысла, – постоянный огонь заставляет противника вжаться в землю, а одиночные – экономить боезапас. Хотя, если с противоположной стороны будет работать снайпер, все резко изменится…
Та же группа отрабатывает отход. Исходное положение – лежа «клином», пулемет в голове. Ставится дым, после чего пулеметчик первым снимается, хлопает по плечу следующего и бежит на новую позицию, уже под прикрытием дыма. Остальные продолжают стрелять. Затем снимается еще один, затем еще…
Отработка штурмовых действий. Два
О влиянии войны на экономический спад говорят мало. Но оно есть. Расходы на безопасность все больше и больше, конца этому не видно.
[Закрыть] . Это отрасль войны. Наемники двадцать первого века – их становится все больше и больше, и здесь – одно из тех мест, где их готовят…
– Как грузинские власти смотрят на все это?
Донелли привычно пожал плечами.
– Это хорошие ребята. И знаешь почему? Потому что они не пытаются совместить несовместимое. Они просто знают, что жизнь есть такая, какая есть, и в ней кому-то все равно не повезет. Так что они оставляют протесты правозащитников за скобками и делают вид, что здесь просто стреляют по тарелочкам. О’кей?
– Это твое?
– Мое… – уклончиво ответил Донелли, – и еще нескольких людей. Инвесторов, скажем так. Но управляющий здесь я.
– А инструкторы?
– Местные, русские. Есть парни из ГРОМа и УРНы [27] 27
ГРОМ – польское спецподразделение, создано по типу британской САС. УРНА – чешская специальная полиция. Эл Эй СВАТ – спецназ полиции Лос-Анджелеса.
[Закрыть] . Есть парень из Эл Эй СВАТ, у него даже мне есть чему поучиться. Сборная команда. Здесь можно достать дешево оружие, боеприпасы, люди не суют нос не в свои дела…
Донелли показал на квартал полуразрушенных зданий, бывших жилыми.
– Впечатляет, верно? Говорят, здесь при Советах жили очень хорошо. Квартира стоила столько же, столько в столице страны. Сейчас любой из нас может купить тут квартиру на жалованье за несколько месяцев.
– Все так плохо?
– Было еще хуже.
От откровенной, бьющей в глаза нищеты полковнику было не по себе. Мрачные, разваливающиеся скворечники, в которых продолжали жить люди, и кто-то считал это домами. Автомобили. Больше похожие на американские малолитражки семидесятых. Разбитые дороги, убогие магазины, почти никакого сервиса – даже спутниковых тарелок, которых в том же Ираке полно, – и то не видно. И все это на фоне потрясающей красоты горных пейзажей и давно умерших или брошенных подыхать промышленных предприятий. Он привык к нищете… но нищета в его сознании намертво была сцеплена с войной. Эти *censored*ны дети не желают жить мирно… и вот почему они живут в нищете. Но тут… в том-то и дело, что войны не было. Люди трудились и жили в нищете. А в паре сотен километров, даже ближе, – черноморский порт Сухуми, высотные новостройки и отели для богатеев. Никто из местных позволить себе там жилье не может. В голову лезла мысль – мы приходим и заставляем их почувствовать себя беднее, чем они есть, жалкими и униженными. Потом они берутся за оружие и мстят нам… за то, что мы такие, какие есть. А мы
– Тебя можно, скажем… нанять.
– Нет. – Ответ был простой и прямой.
– Почему?
Донелли усмехнулся.
– Это коммерческое предприятие, мой друг. Я не лезу в политику. А русские тут совсем недалеко, в горах Абхазии есть их базы. Там готовится спецназ, и все это знают. И если они решат вдруг прогуляться через границу – их вряд ли кто-то остановит. Потому что еще двадцать лет назад это была их земля.
– А теперь – наша, – сказал Кокс, в упор глядя на бывшего друга.
Донелли усмехнулся, потрепал собеседника по плечу.
– Рад, что ты сохранил оптимизм, друг. Здесь его не хватает…
Это было вежливым, завуалированным отказом.
14 июня 2015 года. Где-то в России
Город…
Как «чехи» называют Грозный просто «город», без указания, какой именно, так и я, пожалуй, буду называть его просто – «город».
В этом городе я родился и вырос, в этом городе я пошел в школу и окончил ее. Из этого города я уходил, но почему-то всегда возвращался. Одно время я делал все, чтобы перебраться в Москву, даже перебрался туда – но так получилось… что ничего, в общем, не получилось. У меня была возможность там остаться… но я понял, что Москва город чужой и опасный. Город, не просто сданный врагу, город, где подавляющее большинство людей утратило волю к сопротивлению и просто живет – так как им удается жить. Не заглядывая далеко вперед и не задавая вопросов, которые обязательно нужно задавать. Там просто живут… измеряют время от отпуска до отпуска, слишком много тратят денег на заграничный отдых, глупо суетятся и не держат своего слова… там много чего такого, что мне не нравится. И потому я всегда возвращаюсь сюда. В свой – по-настоящему свой город.
Сейчас вот пострелять пошел.
«Пострелять» здесь можно удобно прямо в городе. На центральной улице города, точнее, на перекрестке центральных улиц – отличный оружейный магазин на втором этаже с тиром на первом, а еще дальше, если пройти за стадион – еще один тир, пристроенный к легкоатлетическому манежу. И там и там меня хорошо знают, но сегодня я стреляю на «перекрестке». Идти далеко неохота… а тут совсем рядом…
Надо восстановить кое-какие навыки.
Сегодня у меня по плану и винтовка, и штурмовое ружье. Штурмовое ружье – короткий, «ноль третий» «Вепрь». Он длиной примерно с «Сайгу 410К» – но стреляет полным зарядом двенадцатого калибра, причем патроны надо подбирать с умом. Если вы одновременно стреляете и IPSC и вам одновременно нужно оружие для самообороны – готовьтесь к тому, что вам придется держать дома два типа боеприпасов. Для спорта, например – лучше всего подходит заряд в двадцать шесть грамм, есть даже специальное ружье «под спорт» – «Вепрь-206». Двенадцатый калибр – мажорный фактор выполняет по-любому [28] 28
IPSC – международная конфедерация практической стрельбы. Мажорный фактор – по правилам IPSC есть минорный и мажорный факторы мощности, в зависимости от этого начисляются очки при выполнении упражнений. «Вепрь-206» – действительно существующий спортивный карабин, охотничье-самооборонные – «Вепрь-205».
[Закрыть] . А вот короткий «Вепрь» меньше чем с тридцатью двумя граммами осекается, будьте к этому готовы.
Винтовка – она вроде как тоже под IPSC, но на самом деле нет. Переделанная «Сайга-308» с коротким стволом под американский патрон 7,62 NATO, и к нему у меня есть длинные, на двадцать пять, магазины и один пулеметный барабан на пятьдесят. Для IPSC нужен длинный ствол, здесь его нет – зато есть пятьдесят и двадцать пять патронов против десяти, как это предписано обычным гражданам. Ну и по мелочам… передняя рукоятка, короткий стальной колодец для быстрой смены магазина, дорогой Aimpoint M4 на ствольной коробке.
Люблю все-таки оружие.
Оружие – это то, что делает нас свободными. Ответственными за свою судьбу. И за судьбу тех, кто рядом с нами. Страх перед оружием мне непонятен в принципе. Когда мальчишек в девяносто четвертом пригнали на убой в Грозный, выдали по полшапки патронов и бросили в новогодний ад – кто в этом виноват? Только ли генералы? А может быть, и те, кто закрывал НВП [29] 29
Начальная военная подготовка.
[Закрыть] , кто в последние годы советской власти объявлял программу МИР – международное игрушечное разоружение. Разоружились, идиоты? Даже не идиоты. Ублюдки конченые. Враги. Ведь чеченцы, которые нам противостояли и в первый, и во второй раз, – они не были трех метров роста и не были поголовно профессионалами. Я видел порванного, попавшего под огонь БМП четырнадцатилетнего пацана – это, что ли, профессионал? Но они с детства живут в атмосфере насилия, они с детства привычны к оружию, они видят, как режут домашний скот. А у нас… обычный девятнадцатилетний срочник из маленького городка, как раз и учивший «Миру – мир» в школе: чуть что, он и захлюпал.