Лилия и меч

Беннет Сара

Она так часто начинала свои речи, обращенные к Радолфу, словами: «Если бы я только могла им сказать!», что должна была ему порядком надоесть, но Радолф оказался гораздо терпеливее, чем она могла предположить. Он внимательно слушал ее, а однажды, когда она расплакалась, сочувствуя семьям погорельцев, посадил ее к себе на колени и качал, как ребенка, целуя в голову мягкими теплыми губами.

– Ты сделала все что могла, – утешал он ее. – Теперь пришел мой черед действовать. Я сильный и выиграю это сражение, как выигрывал множество других.

Она

верила в него – возможно, потому, что очень сильно его любила. Лили даже решила, что, если он погибнет, ее собственная жизнь, как и жизнь малыша, о существовании которого он еще не подозревал, будет кончена. Много раз она порывалась сказать ему о ребенке, но всегда останавливала себя. Но не потому, что не доверяла ему, как твердил внутренний голос, а не желая причинять ему лишнее беспокойство.

Лагерь в Гримсуэйде почти не изменился: палатки тянулись по полю до самого горизонта, скрываясь в пелене дыма костров, на которых солдаты готовили пищу.

Разведчик, заметивший приближение вооруженного отряда, не мог сдержать улыбки, когда узнал лорда Радолфа. Он провел их сквозь толпу ликующих воинов, и Лили еще раз получила возможность убедиться, какой популярностью пользуется ее муж у солдат. Если бы только ее люди могли видеть эту сцену, то, несомненно, с готовностью поддержали бы Радолфа в борьбе против Хью.

Наконец они достигли возвышения, на котором раскинулся командирский шатер, и Лили радостно улыбнулась. Когда-то именно сюда ее доставили в качестве пленницы Радолфа, после того как обнаружили в местной церкви.

Радолф тогда поступил с ней по-своему, и она капитулировала перед ним, но и сам Радолф стал рабом ее тела в такой же степени, как она – его рабыней.

Соскользнув с лошади, Лили ощутила на талии тепло рук, аккуратно опустивших ее на землю. Бледная, с кругами под глазами, она повернулась, чтобы поблагодарить мужа.

– Ты, похоже, устала? – От его теплого дыхания ее пробрал озноб в тех местах, о существовании которых она час или два не вспоминала.

К своему удивлению, Лили почувствовала, как в животе у нее разливается океан желания, от которого затвердели груди, ставшие теперь невероятно чувствительными.

– Здесь ты сможешь отдохнуть. – Радолф обернулся: – Эй, Стефан!

Поспешно выйдя из шатра, Стефан вытянулся перед своим господином:

– Лорд Радолф?

– Как дела, парень? Надеюсь, Генрих обращался с тобой достаточно хорошо?

– Да, милорд. – Голубые глаза Стефана светились благодарностью.

– Кстати, где он?

– Лорд Генрих находится с рабочими на строительстве замка, так что скоро вам не придется ютиться в палатке.

Радолф рассмеялся:

– К несчастью, хороший замок из камня возводится не слишком быстро, мальчик!

Поймав взгляд Лили, Стефан вспыхнул, и его щеки покрыл румянец.

– Принеси моей супруге чего-нибудь поесть, малыш, – бросил Радолф через плечо. – И для меня тоже!

Стефан низко поклонился.

– Сюда,

миледи. – Он указал в сторону шатра, словно она не знала, куда идти. – Лорд Генрих перебрался в другое место, когда узнал, что лорд Радолф возвращается в Гримсуэйд, и теперь это место в вашем полном распоряжении.

После долгого пути сумрачный интерьер шатра показался Лили раем. Она с радостью рухнула бы на кровать, покрытую шкурами, но Стефан подставил к столу табурет, и Лили покорно присела к столу, дожидаясь, пока он принесет еду.

Лето в Гримсуэйде, похоже, уже кончилось, и Лили плотнее укуталась в свой новый плащ. Вскоре Стефан поставил перед ней кубок с вином и несколько подносов с едой. Заставив себя улыбнуться, Лили выбрала ломтик яблока и несколько крупных ягод черники; раздавив ягоды языком, она ощутила их сладкий, сочный аромат, а отпив немного вина, почувствовала, как к ней возвращаются силы.

– Как обстоят дела в Гримсуэйде, Стефан?

– Пока все тихо, миледи. Все, кто может, работают на строительстве замка – он будет возведен на том же холме, где когда-то обосновался дьяво... то есть где стояла цитадель Воргена.

От оговорки лицо Стефана вновь запылало, но Лили сделала вид, что ничего не заметила.

– А отец Люк?

Мысли о маленьком священнике часто посещали Лили; ей хотелось знать, что с ним стало. Может, лорд Генрих обнаружил его связь с Хью и наказал за это? И не поплатился ли святой отец за то, что когда-то пытался помочь леди Уилфриде?

– Он уехал вскоре после вас и лорда Радолфа, миледи, – успокоил ее Стефан. – Местные жители считают, что он теперь в одном из монастырей на побережье. Говорят, он очень любит устрицы, – Стефан, не скрывая неодобрения.

Лили рассмеялась, но Стефан даже не улыбнулся.

– Разрешите мне покинуть вас, миледи. Вам надо отдохнуть. – Он попятился к выходу.

Лили потянулась и зевнула.

– Да, я и в самом деле очень устала. Кстати, я рада, что твой голос перестал ломаться – теперь он звучит очень красиво.

Щеки Стефана вновь покрылись румянцем, и он, повернувшись, вышел, оставив ее одну.

Лили бросила тоскливый взгляд на подносы; она слишком устала, чтобы есть, и, кое-как доковыляв до кровати, рухнула на нее, не в силах даже раздеться. Одной складкой больше или меньше, не все ли равно? Вскоре им предстоит сразиться с Хью и лордом Кентоном.

От этих мыслей у Лили заболела голова, и, сделав глубокий вдох, она провалилась в сон.

Проснувшись, Лили некоторое время не понимала, где находится.

Она лежала на кровати Радолфа в его шатре в Гримсуэйде, и он был рядом.

В прошлый раз ее мучил страх – она была в плену и всецело зависела от тех, кто захватил ее; тогда будущее пугало ее пустотой. Теперь она жена могущественного лорда и носит под сердцем его дитя. Они явились на север, чтобы дать последний бой всякой нечисти и положить начало царству мира в этом взбудораженном краю.