Лилия между тернами
Шрифт:
Я позволила усталости от бессонной ночи взять над собой верх и притупить все чувства. Зевнув, я выбралась из ванной.
— Ты что, всю ночь не спала? — спросил Рим.
Я молча кивнула, ожидая, что он начнёт меня отчитывать. Но он только вылез из воды вслед за мной и быстро вытерся.
— Идём, я уложу тебя, — сказал он, обнимая за плечи.
Я подняла на него глаза, и Римман истолковал это по-своему.
— Не волнуйся,
— Тебе нужно поесть, — пробормотала я.
— Это подождёт.
Я заснула сразу же, как только голова оказалась на подушке, а тело тесно прижатым к горячему, большому телу Риммана. Глубоко вдохнув, я подумала, что, может, всё и не так уж отчаянно плохо. Рим не любит меня, но что-то же все-таки испытывает ко мне, даже для меня с моей неопытностью это очевидно. И это в любом случае больше, чем было у меня раньше, до нашей новой встречи. Хоть что-то это ведь не совсем пустота?
Разбудили меня уже ставшие такими привычными касания теплых, мягких губ и жесткой щетины. Вместе они создавали такое неповторимое ощущение, которое отзывалось трепетом в каждой моей клетке.
Обычно жадные и нетерпеливые, сейчас касания Риммана были бесконечно медлительными и нежными. Его губы осторожно исследовали мои плечи и шею, лаская затылок. Одна рука Риммана была под моей головой, а вторая неподвижно лежала в самом низу моего живота. И хоть он не делал ею ни малейшего движения, я чувствовала, как тягучий жар от этой большой ладони просачивается через мою кожу и мышцы и скручивает все внутри в неумолимой потребности.
Римман лежал, чуть отстранившись, так, чтобы не прикасаться ко мне бедрами и животом. Но я уже чувствовала огонь, исходящий от его тела.
Губы Риммана соскользнули на мой позвоночник, и он продолжил медленное, мучительное путешествие, едва ощутимо касаясь каждого сантиметра кожи.
Не выдержав, я выгнулась, ища больше контакта. К моим ягодицам тут же прижалась его пульсирующая, жесткая плоть, и Римман со стоном выдохнул в мою влажную кожу спины.
— Я не хотел тебя будить, — хрипло прошептал он, придвигаясь ближе.
— Врешь ты все, — пробормотала я, позволяя себе опять раствориться в ощущении нашей близости.
— Вру, — согласился Рим и перевернул меня на живот. — Я соскучился по тебе. Ночь без твоего тела рядом, в обществе вонючих мужиков в каталажке, это настоящая пытка, моя сладкая Ники.
Он приподнялся надо мной, и поцелуи и скольжения рук по моей спине и ягодицам больше не были осторожными и крадущимися. Они уже настойчиво требовали моей реакции, однозначно давая понять, что поспать мне уже не придётся.
— Ну, тут я тебе даже могу поверить. Как ни крути, я все же поприятней буду, чем вонючие мужики, — усмехнулась я в подушку.
Римман навис надо мной, опираясь на локти и колени и окружая меня коконом своего тела.
— Ты лучше всего на свете,
Его рот быстро заскользил вниз по моему позвоночнику и клыки Рима едва заметно царапали меня, заставляя задыхаться и выгибать спину. Когда его влажный язык оказался между моих ягодиц, касаясь кольца жестких мышц, я вспыхнула от смущения и дернулась вперед.
— Рим! — испугано выдохнула я и попыталась перевернуться.
Но Римман положил руку на мой затылок, придавливая не сильно, но не давая сдвинуться.
— Т-ш-ш-ш. Ники, сладкая моя, я не сделаю ничего, что навредит тебе или будет неприятно. Ты мне веришь?
Я еще боролась со смущением и страхом, но уже знала ответ на этот вопрос.
— Да, Рим, — и я позволила своим мышцам расслабиться.
— Вот и хорошо, моя принцесса. Тебе понравится.
Тяжелая рука на моем затылке исчезла, и Римман, приподнявшись, провел ладонью вдоль позвоночника, а потом резко раздвинул мои ноги, опускаясь на живот между ними. Его рот и руки вернулись на мои ягодицы, и я жалобно выдохнула, сдаваясь для всего, что бы он ни сделал.
Римман целовал и прикусывал мои округлости и негромко постанывал, щекоча дыханием кожу. Его пальцы проскользнули вниз, раздвигая мои уже мокрые складки и стали двигаться внутри в очень медленном темпе. Рим чуть согнул пальцы и при каждом мучительном скольжении касался какой-то точки внутри, едва заметно, но от этого моё тело шло волнами и сжималось вокруг его пальцев. И каждый раз ощутив это, Рим тихонько рычал. Вскоре я уже не могла думать и только прислушивалась к этому танцу, в который властно вовлек Римман моё тело.
И когда его язык опять прикоснулся к моему анусу, больше не было ни сил, ни желания прятаться или смущаться.
Пальцы внутри меня стали ускоряться, и я совсем уже не контролировала себя, все настойчивей толкаясь навстречу его руке и языку. Рим опять довел меня до состояния, когда я балансировала на самом краю, изнывая от желания сорваться вниз, но не в силах сделать этого, пока он мне не позволит. Жгучие слёзы полились из моих глаз, выступившие когти кромсали простынь, а воздух отказывался поступать в легкие, сколько бы я ни хватала его ртом. Я отчаянно пыталась сама сделать хоть что-нибудь, буквально преследуя пальцы Риммана жадными вращениями бедер. Но он ускользал вместе с моим оргазмом.
— Рим, пожалуйста, пожалуйста, — прорыдала я.
И в этот момент пальцы в моем лоне стали толкаться резче, а сзади в меня мягко, но неумолимо стал проникать еще один жесткий палец Риммана. Я закричала от шока и наслаждения, когда ощутила их соприкосновение через тонкую, предельно чувствительную преграду внутри меня.
— Давай, Ники! — скомандовал Римман, и это сработало как детонатор.
Я взорвалась, крича и извиваясь, боясь, что умираю и одновременно желая этого невыносимо.