Лиловый Демон - 2: Два Сердца
Шрифт:
Ло сказал, что если идти по прямой на средней скорости, то до Дресс Роуз мы доберемся через полтора-два дня. Сегодня он уже связался с Дофламинго и выдвинул ему свои условия, а именно – его отставка. Дофламинго должен отказаться от поста шичибукая, иначе он не получит обратно Цезаря и, самое главное, не получит Смайл. А это значит, что его отношение с одним из Ёнко, Кайдо 100 зверей, пошатнутся. Дофламинго является сбытчиком дьявольских фруктов типа зоан, а Кайдо одним из главных покупателей.
Если завтра в утренней газете не будет статьи о его отставке,
Сейчас я валялась в своем шезлонге на крыше спортзала и рисовала небольшие зарисовки моих приключений на острове Архивариус. При этом мысли были далеко отсюда.
Согласится ли Дофламинго на эти условия? Если да, то это докажет, что Цезарь действительно очень важен, и что Дофламинго боится одного из Ёнко. Сможет ли он отказаться от всего и стать обычным пиратом? Дозорные подобного не любят. Они тут же объявят Дофламинго одним из предателей всего мира и откроют на него охоту. Да и с Дресс Роуз ему придется уехать, а ведь он там сейчас чуть ли не король. Если таковым и не является.
Со стороны кажется, что мы ничего не теряем. Если есть статья – отлично. План продолжается. Нет статьи – Дофламинго, так или иначе, не позавидуешь, ведь на него будет точить зуб Кайдо. Все просто. План Ло действительно пока не имел изъянов, вот только почему-то я все равно чувствую себя не в своей тарелке.
Что-то произойдет. Надвигается буря. Я, конечно, могу сказать об этом парням, вот только будут ли они слушаться меня? Луффи так вообще побежит сломя голову в эпицентр сражений, Зоро лишь усмехнется и начнет разминать плечи, так как никогда не откажется от битвы, даже Санджи, и тот, лишь закурит одну из своих сигарет и скажет что-то в стиле: «Я спасу своих Мелорин».
Нет, конечно, будут те, кто прислушается ко мне, поверит и тут же включит режим «Паника на корабле». Чоппер, Нами, Усопп и Брук – вечная четверка, что сначала кричат, убегают, а потом что-то пробуют сделать.
А будут и те, кому все равно куда. Действуют под лозунгом: «Куда капитан, туда и я». Фрэнки лишь дай покрасоваться перед своими накама, а Робин… порой мне кажется, что Робин совершенно ничего не боится, особенно когда Луффи рядом. Он, конечно, внушает уверенность, это так, но и проблем от него… вагон и маленькая тележка.
– Что рисуешь? – вдруг услышала я голос брата за своей спиной, после чего от такой неожиданности, словно кот, подпрыгнула на месте и растворилась в воздухе. Сердце чуть было не упаковало чемоданы и со словами «Да ну вас!» не выпрыгнуло из груди.
– Какого лешего ты так пугаешь?! – закричала я на него, материализовавшись обратно. – Я же чуть богу душу не отдала!
– Ну, прости, прости, – хихикал парень, присаживаясь рядом поудобнее. – Хотя я тебя звал, но видно рой твоих мыслей не перекричать, – я лишь фыркнула. Сердце успокаивалось. Тут же я заметила, что тревожно билось не только мое сердце, но и сердце Ло. Видно он почувствовал мой прилив адреналина, но раз его рядом нет, то решил не вмешиваться. – Так что рисуешь? – повторил Луффи свой вопрос и, не дожидаясь моего ответа, выхватил альбом для эскизов из рук.
Я хотела остановить его, говоря всякую ерунду, мол, там пропорции не правильные, и не готово еще ничего,
Сам Луффи рисовал не очень, но мои работы ему нравились. Еще не было ни одного рисунка, который бы ему был не интересен. И самое удивительное то, что это чистая правда. В какой-то мере он не так сильно восхищался моим умением сражаться, как именно умением рисовать. Хотя, казалось бы, какой в этом прок? Как боец рисованием помочь не смогу. Как накама на корабле тоже толку маловато. Но Луффи так не думал. Он уважал и ценил мои творческие способности. Да и деньги, по его указу, выделяли из общей суммы на мое увлечение, что меня несказанно радовало.
Я и присоединилась к нему в команду как обычный художник, что скорее первым делом прячется, нежели бежит и рвется в бой. Конечно, сейчас многое изменилось, я стала сильнее и не прячусь, но любовь к творчеству осталась.
Луффи остановился на рисунке, который я рисовала последним. На нем был изображен Ворон, нарисованный по пояс. Я сделала рисунок простым карандашом, но добавила множество подробных деталей. Тени, изгибы плаща и длинных темных волос. Особенно хорошо были прорисованы его черная шляпа с широкими полями и черная маска ворона, через которую я даже глаз не видела.
Братец долго изучал этот рисунок, словно сам пытался понять, кто же это? Подушечками пальцев он аккуратно, чтобы не размазать рисунок, провел по изображению.
– Думаю… – начал парень. – Это герой!
– Что? – искренне удивилась я.
– Это герой! – повторил Луффи, после чего посмотрел на меня. – У него плащ, шляпа, маска – все сходится.
– Луффи, – я невольно улыбнулась. – Не думаю, что это герой. Да и выглядел он скорее как злодей. Весь в черном…
– Нет-нет, – отрицательно покачал головой парень. – У меня на это нюх. Помнишь Согекинга? Так вот он тоже ведь герой. Маска, плащ… это точно герой! И он тебя спас. Не забывай. Так поступают только герои.
Против Луффиной логики не попрешь. Так что я лишь тяжело вздохнула и кивнула, соглашаясь с его выводами.
– Герой, так герой, – сказала я, после чего забрала свой альбом из рук Луффи и продолжила рисовать.
Луффи не собирался уходить, поэтому просто молча сидел рядом и наблюдал за моими действиями. Однако это же Луффи. Для него и пять минут на месте усидеть уже затруднительная задача, а он провел рядом со мой в тишине целых полчаса. В конце концов, не выдержал, вскочил и заявил, что сейчас перекусит, а потом мы во что-нибудь поиграем.
Ох… игры и Луффи? Может сегодня море сделает исключение в своей ненависти к фруктовикам и все же позволит мне уплыть с этого корабля?
Все собрались в библиотеке. Так как солнце было еще высоко, а делать было нечего, Луффи решил устроить приключения прямо на борту. А именно вспомнил о своей любимой «мужской романтике».
– Мы устроим рыцарский турнир! – воскликнул Луффи всем своим накама.
– ШТА?! – воскликнула я. Прошу, только не это. Только не костюмы рыцарей! Только не я! Нужно исчезнуть раньше, чем кто-то вспомнит о моем существовании.