ЛИМОН
Шрифт:
На берегу был навален щебень, который использовался для строительных работ по укреплению берега. Под осенним солнцем разносился резкий запах. Рядом с мостом Арагами крутилась бетономешалка. Там же блестела измерительная рулетка.
Речная вода под мостом Арагами падала вниз, словно бамбуковая штора. Далеко на отмели, которая летом была покрыта густой травой, блестела и шумела вода. Летали трясогузки.
Солнце жарило спину, но стоило только попасть в тень, как Такаси ежился от осенней прохлады. Такаси присел.
— Проходят люди, проходят машины, — подумал он.
— На улице мне тяжело, — подумал Такаси.
На
С верховья реки временами задувал ветер. К его ногам с шелестом принесло измятую газету. Он прижал ее камешками, некоторое время она сопротивлялась ветру, а затем перевернулась, и ее понесло дальше.
Два ребенка с собакой шли по направлению к верховью реки. Собака вернулась, понюхала, посмотрела на газету, а затем бросилась вдогонку за детьми.
На этом берегу росла дзельква с пышной листвой. Высокая верхушка дерева, сражающаяся с ветром, чем-то тронула сердце Такаси. Он несколько мгновений смотрел на дерево, а затем почувствовал, что его сердце зацепилось за верхушку дерева и высоко над землей качается вместе с маленькими листиками, гнется, вместе с зеленой верхушкой.
«Вот, именно такое чувство», — подумал Такаси. «Просто смотреть, это уже что-то. Часть твоей души, а, может, и вся душа целиком перемещается туда›.
Такаси часто думал об этом. Когда ночами он сидит у окна и смотрит на что-то, расположенное вдалеке, он сам становится этим предметом. Это удивительное состояние души. Тогда уходит искушение, болезненная меланхолия и горечь жизни. То же самое он испытывал при виде верхушки высокой дзельквы.
— На улице мне тяжело.
На севере, в роще Камо видны красные ворота. Казалось, что над ними громоздятся далекие горы. На фоне горы Хиэй торчали трубы текстильной фабрики, из которых валил дым. Здание из красного кирпича. Почтовые ящики. По мосту Арагами ехали велосипеды, передвигались зонтики от солнца и телеги. Тень накрыла берег, зазвучала труба продавца-лоточника.
5
Как-то раз Такаси бродил по улице до глубокой ночи.
На улице Сидзё уже почти не было людей, изредка попадались подвыпившие прохожие. Ночной туман опустился на асфальт. Заведения по обе стороны улицы выставили на тротуар мусорные баки, прикрепив их цепочками. То тут, то там на земле была блевотина, а мусорные баки валялись на боку. Такаси вспомнил, каким он бывает, когда напивается. Сейчас он шел спокойно.
Повернув в район Синкёгоку, он увидел удивительное оживление многолюдного квартала, несмотря на поздний час: застучали гэта, из дверей вышла женщина с жестяным тазом в руках, вероятно, направлялась в баню, мальчишка-продавец предлагал купить роликовые коньки, мужчина вез тележку — лоток с лапшой, молодые ребята прямо посреди улицы перетягивали шест. Спрятавшиеся в давке и сутолоке днем, эти люди наконец-то проявляли свою сущность.
Такаси миновал Синкёгоку, на соседних улицах уже воцарилась ночь. Звук собственных гэта, на который не обращаешь никакого внимания днем, теперь кажется особенно звонким. Тишина вокруг рождает чувство, что ты идешь по городу не просто так, а с каким-то странным замыслом.
На
Он шёл, а город постепенно раскрывался перед ним, как и пейзаж, открывавшийся ему из окна.
Дорога, на которую он не ступал ни разу в жизни. Она родила в нем чувство близости. — Это уже не та дорога, по которой он проходил несколько раз. Когда же он свернул на нее? Такаси казалось, что он идет здесь уже целую вечность.
Тут корейский колокольчик зазвенел и заставил сердце Такаси затрепетать. В какой-то момент Такаси утерял свое бренное тело на дороге, и лишь звук колокольчика продолжал свой путь по городу. А затем что-то вокруг забурлило и ворвалось в его тело, словно прозрачный горный поток. Он разлился по всему телу и очистил зараженную болезнью кровь.
«Я постепенно выздоравливаю».
«Динь, динь, динь». Его крохотная надежда дрожала на свежем ночном воздухе.
6
Картина, открывавшаяся из его окна, была такой же, как всегда. Все ночи казались Такаси похожими одна на другую.
Однако однажды ночью Такаси увидел на дереве в темноте точку белесого света. Он подумал, что это не иначе как насекомое. И на следующую ночь, и еще через одну он опять видел этот свет.
Он отходил от окна, ложился в постель, но чувствовал, что во тьме его комнаты есть фосфоресцирующая точка.
«Мое больное существо. Я в темноте наконец-то исчезну. Однако тебе придется не спать, бодрствуя всю ночь в одиночестве. Словно то насекомое на улице, … которое горит фосфоресцирующим светом…».
ВОЗНЕСЕНИЕ К
В своём письме Вы написали, что смерть К. была несчастным случаем или самоубийством. Будь это самоубийством, какая тому могла быть причина? Вы терялись в догадках: а не умер ли он, отчаявшись от неизлечимой болезни? И поэтому Вы решили написать мне, совершенно чужому человеку, который случайно познакомился с К. на курортном побережье N. всего около месяца назад. Однако именно из Вашего письма я впервые узнал о том, что К. утонул. И очень тому удивился. В то же время я подумал: «Наконец-то К. оказался на луне». О том, почему такая странная мысль пришла мне в голову, я и собираюсь рассказать Вам. Думаю, что в этой истории обнаружится ключ, который поможет разрешить загадку смерти К.
Когда же это было? После моего приезда в N. наступило первое полнолуние. Из-за болезни я тогда плохо спал. Той ночью я встал с постели, стояла полная луна, я вышел из гостиницы и направился в сторону песчаного пляжа, ступая по теням сосен, разбросанным на земле. На побережье не было ни души, лишь чёткие тени рыбачьих лодок и лебедок для сматывания сетей на белом песке. Яростные волны отлива разбивались в лучах лунного света и с шумом катились по берегу. Закурив сигарету, я присел на корму лодки и посмотрел на море. Уже была глубокая ночь.