«Лимонка» и пять «лимонов»
Шрифт:
Троицу смущало то, что прибывшие одеты в омоновскую форму и вооружены. Азизбек, удирая, ясно видел в руках у одного из них автомат. Возможно, это была милиция, которая пришла за ним. У Азизбека, как и у его дружков, немало было за душой такого, за что его можно было бы упечь на зону. Но, обсудив ситуацию, бандиты пришли к выводу, что пришлые милиционеры ведут себя как-то уж очень необычно. Азизбека они давно бы уже могли захватить — если не в доме у Оксаны, то на рынке или в других местах, которые милиции хорошо известны. И потом, если бы местные стражи порядка узнали о предстоящем аресте Азизбека, то бандита предупредили
Троица затаилась в овражке за кустарниками, напротив раскрытой калитки, и с полчаса следила за домом.
На веранде время от времени показывались Оксана или кто-то из омоновцев. Однажды на веранду, в сопровождении омоновца, вышел мужик в наручниках. Его вид чеченцев поразил. Он выглядел как зек. Азизбек и его приятели были окончательно сбиты с толку. Скованный наручниками мужик был явно арестован и находился под наблюдением омоновцев. Но тогда что эти омоновцы с мужиком так долго делают в доме Оксаны? Неужели, в самом деле, караулят Азизбека? Но если караулят, то почему, не таясь, появляются на веранде, выходят на двор?…
— Муса, — сказал, наконец, Салман. — Ты у нас самый шустрый, заберись в дом и погляди, чем они там занимаются. Только незаметно. У тебя получится.
Муса кивнул. Они любил такие дела. Скрытно куда-нибудь пролезть, спрятаться, одурачить и исчезнуть, пользуясь своим лилипутским ростом, — это была его стихия, недаром когда-то работал помощником иллюзиониста в цирке. В Чечне во время боевых действий ловкому карлику доверяли наиболее рискованные операции. Особенно он прославился как непревзойдённый специалист по минам-растяжкам. Он незаметно пробирался под самым носом у федералов и устанавливал растяжки там, где их никто не ждал. Благодаря его усилиям на минах подорвалось свыше сотни БТРов и грузовиков. Но больше всего он любил, загримировавшись под ребёнка, зайти на кухню на каком-нибудь блокпосту и, разыгрывая из себя несчастного голодного сироту, тонким голоском попросить немного хлеба, а дождавшись, когда солдатик отвернётся, плеснуть в котёл с кашей цианистого калию…
В настоящее время Муса, как и многие другие боевики, понимая, что на войне ему ничего, кроме пули, не светит, проживал в России на сытных бандитских хлебах. Задание Салмана разожгло в нём подзабытый азарт. Представилась возможность вспомнить цирковую молодость, те весёлые времена, когда он, юркий, как ящерица, проскальзывал под самым носом у зрителей и вдруг оказывался в самом неожиданном для них месте: в чьей-нибудь сумке, в вазе, в «животе» клоуна, а то слетал на трапеции из-под самого купола…
Он ухмыльнулся.
— Ждите меня здесь, — и бочком отполз от сообщников.
Спустя несколько секунд он словно испарился. Сколько бы Салман с Азизбеком ни оглядывались, его нигде не было, только лопухи шевелились невдалеке, да на заборе вдруг ни с того ни с сего скрипнула полуоторванная доска…
Глава 11
В первую минуту известие о побеге Хлопенкова ужаснуло Оксану, но очень скоро она успокоилась. По складу своего характера она не способна была долго отдаваться
После обеда Хлопенков с Константином уединились на веранде и опять затеяли секретные переговоры. До Андрея долетали их голоса. Зек требовал, чтобы с него сняли наручники. Константин отказывался. Уголовник раздраженно матерился. В один из моментов перебранки Андрею показалось, что Хлопенков упомянул о деньгах, причём выразился в том смысле, что не покажет, где они лежат. Андрей напряг слух. Снова какие-то деньги, которые надо найти! Его подозрения, зародившиеся ещё ночью, перерастали в уверенность.
Слов Константина было не разобрать. Он что-то доказывал Хлопенкову, а потом, потеряв терпение, довольно грубо толкнул его. Наконец спорщики вернулись в дом. Хлопенков угрюмо хмурился.
— Трахать ты её можешь сколько хочешь, но в браслетах, — на ходу бросил ему Константин, видимо продолжая разговор.
— А сам ты пробовал трахать бабу в браслетах? — буркнул зек. — Да у меня член не встаёт из-за ваших наручников грёбаных…
— Всё, разговор окончен! — Константин демонстративно повернулся к нему спиной, подошел к столу и налил себе пива.
Хлопенков тоже выпил пива, а потом отправился на кухню. До Андрея донеслись их с Оксаной голоса. Женщина заливисто смеялась.
Зек заглянул в комнату.
— Короче, мы в сарай идём, на сено, — и он подмигнул.
— Валяйте, — разрешил Константин.
Он с сигаретой во рту лежал на кровати.
— Хочешь посмотреть, как он её в наручниках будет трахать? — спросил он у Андрея.
— Не имею большого желания.
— Всё же придётся тебе сходить к ним, — Константин скинул с себя ботинки и устроился на кровати удобнее. — Твоя очередь пасти его. — Видя, что Андрей не трогается с места, он недовольно повысил голос: — Слиняет ведь, тогда всё дело пойдёт насмарку! Михалыч велел глаз с него не спускать!
— Вам с Михалычем надо, вот и следите за ним! — Андрея вдруг прорвало. — Какие деньги вы ищите? Нажиться хотите, а меня в сторону, да? Следи за ним сам!
— Дурак ты! — Константина даже сел на кровати. — Теперь ты с нами повязан по рукам и ногам… — Он вдруг умолк и прислушался.
Братья насторожились, услышав, как на веранде тихо скрипнула дверь. Андрей быстро прошёл туда. На веранде никого не было.
— Ладно, короче, не валяй дурака, — голос Константина зазвучал примирительно. — Если все пройдёт гладко, то я скажу Михалычу, чтоб взял тебя в долю. Я лично не собираюсь тебя накалывать…
В наступившей тишине отчётливо послышались быстрые острожные шаги за дверью. Константин вскочил с кровати. Но Андрей уже выглянул в коридор и включил там свет.
В коридоре грудой были навалены старые вещи, громоздились пустые коробки, лежала какая-то одежда. Коридор был пуст. Спрятаться тут было решительно негде.
Вслед за братом сюда вышел Константин и тоже огляделся.
— Тьфу ты, — он сплюнул. — Показалось…
В дверях кухни возникли Хлопенков с Оксаной.
— Ну, мы пошли, — сказал зек.