Линейный крейсер «Михаил Фрунзе»
Шрифт:
После пятой – вызвал «на ковер» и задал упрямому кап-три задачку. Аккорд, как срочнику перед демобилизацией. Справишься – будет тебе назначение на корабль. Не в Испанию, она к тому времени пала. Не на незнаменитую зимнюю войну, она успеет закончиться, пока Косыгин будет выполнять особое поручение. На «Фрунзе», лучший корабль флота. По курсу линейного крейсера всегда лежат интересные события, и снаряды в погребах не залеживаются.
Полгода Михаил провел в качестве представителя флота при центральном конструкторском бюро наркомата авиационной промышленности. Там он украсил китель, вместо боевых наград, ястребиными
Рядом с «ястребком» – бронзовый крейсер. Косыгин сдал все зачеты на управление тяжелым артиллерийским кораблем. Будь командир «Фрунзе» иностранным шпионом, получив такого «старшого», он бы счел, что у СССР на стапелях почти готов ударный авианосец, и для него готовят хорошего, агрессивного командира. Увы, пакет все расставил по местам.
Авианосцев на стапелях как не было, так нет. Есть война, до которой осталось меньше суток.
Командир так и не закончил возню с трубкой, отложил в сторону. На укрытом серым сукном столе остались табачные крошки…
– Знаю, что традиция требует начинать военный совет с младших по званию, – сказал. – Но сегодня нарушим. Михаил Николаевич, насколько мы будем боеготовы к утру?
Косыгин начинает перечислять состояние боевых постов. Проблемы есть на каждом, но к утру… Корабль драться сможет.
– Приказ выполним. На малейшую провокацию так поддадимся, что чертям тошно станет!
Командир кивает. Дорвался старший помощник до драки… Ему приказ бить во всю силу, не размеряя мощи ударов, по шерсти.
– Если говорить по тактике, то мое мнение: немедленно сниматься с бочки – и в море! Там у нас будут и маневр, и огонь. Проверим доктрину полковника Митчелла в деле!
Это для Косыгина американский герой империалистической войны и скандальный пророк – «полковник Митчелл», автор интересной теории, гласящей, что крупный надводный корабль устарел, поскольку легко топится куда более дешевыми бомбардировщиками. Что поделать, Косыгин не помнит ни самого американца, ни бурю, поднятую его идеями в СССР. В двадцать седьмом был курсантом, а в тот год «молодую школу» выкинули с флота, к морскому черту или маршалу Тухачевскому в зубы… кому нужна, забирай, не жалко!
А ведь было, статьи печатали: «Флот республике не нужен!» Мол, хватит сил береговой обороны, да хорошей морской авиации. Их главным доводом было правильное классовое происхождение, и на тактические аргументы: «А что вы будете делать в такой-то ситуации?» – следовал неотразимый ответ: «А вы бывший царский офицер!»
Что Галлер спас тогда флот, до сих пор чудом кажется. Спас, как Альтфаттер в Бресте, в январе восемнадцатого года, когда вовремя достучался до Москвы. Теперь это снимают в фильмах: переговоры о мире, глава советской делегации, козлобородый Троцкий, начинает речь об отказе от подписания мира при демобилизации армии. Его перебивает спокойный голос представителя русского флота.
– Лев Давыдович, вы превышаете свои полномочия. ЦК большинством голосов постановил: германские условия, несмотря на их тяжесть, принять… Товарищ Луначарский уполномочен возглавить делегацию. Вот телеграмма, подтверждающая мои слова.
Во весь экран – пляшущие буквы аппарата Бодо, подписи: «Ленин, Сталин, Свердлов». Перекореженное
Второй раз флот спас Беренс, когда в Кронштадте взбунтовался вмерзший в лед линкор. Что было бы, если бы восставшую крепость задавила армия? Флоту мятеж новая власть бы не простила. По счастью, Тухачевский показал себя не лучше, чем в польском походе – провалил два приступа, чем и предоставил морякам шанс.
Свою штурмовую волну Беренс наскреб по человечку -там людей с речных флотилий, тут готовый к отправке на фронт морской полк. В бой пошли и гарнизоны фортов. Был у него и еще один резерв, большевиками не жданный.
Офицеры.
Те, кто не уехал в эмиграцию, не подался к Колчаку и Деникину, но и красным служить не стал, предпочел работу в архивах или голодную отставку. Тоже на батальон наскреблось…
– Господа, – сказал им начальник морских сил советской республики, – есть повод рассчитаться с анархистами-клешниками и левацкими комиссарами за февраль семнадцатого. Если город вернем мы, нам и порядок на флоте наводить. А если Тухачевский с Троцким…
Кривил душой – разбойно-анархического элемента в Кронштадте за годы Гражданской войны не осталось, бунтовали недавно мобилизованные – против продразверстки, разрухи, войны. Но – сыграло.
Это командир «Фрунзе» знает не по фильмам, слышал каждое слово. Видел лица людей, которым дали право умереть за дело их жизни – либо выжить и вернуться в строй победителями. Кому позволили расплатиться за все. Какая им была разница, что у них на рукавах: трехцветный ли шеврон, кумачовая ли повязка?
Лавров, как член партии, стал комиссаром сводного полка, стоял за правым плечом наморси[1] Беренса. Главное чудо: сказанное навсегда осталось между бывшими офицерами. На полтысячи человек – ни одной гниды. Правда, и выжило их – хорошо, если один из дюжины. Какие люди остались на кронштадтском льду… Выжившим комиссар – под матросским бушлатом набухала кровью наложенная поверх ребер повязка – вручал партбилеты. Прямо на борту взятого на штык линкора «Севастополь». Позволил себе улыбку:
– Поздравляю, господа, вы стали товарищами…
Несколько лет на флоте было тихо. Дельных людей осталось мало, кораблей – не больше. «Флотишка» – так называл их Ленин. На новые корабли совнарком не давал ни копейки, но и распускать не торопился. Правоваты? А кем, случись что, давить в Питере левацкие мятежи? Верны, кровью повязаны… пусть служат!
Флот ничего особого не просил. Когда страна немного отдохнула от войн и разрухи, начали ставить в план производство простых, маленьких корабликов. В серию пошли суда двойного назначения: в мирное время рыболов, в военное -сторожевик. Осторожно ставили вопрос о вспомогательных крейсерах, в качестве аргумента выдвигая приключения «Зееадлера» и других немецких рейдеров империалистической войны. Подняли вопрос о снабжении – и вновь построенные мирные советские танкеры оказались достаточно шустры, чтобы в случае войны приставить к своему наименованию приставку «эскадренные». Мобилизация трудового тоннажа отлично совмещалась с советскими политическими доктринами. Для тех, кто вздыхал по крейсерам и линкорам, тоже нашелся аргумент: «Мы строим флот снизу. Утром – тральщики, вечером – крейсера. Линкоры – следующим утром…»