Линия красоты
Шрифт:
Вернувшись на кухню, он обнаружил, что все уже разошлись принимать душ и переодеваться — пока его не было, жизнь шла своим чередом. Рэйчел за столом надписывала перьевой ручкой маленькие карточки с указаниями имен гостей. Заметив Ника, она подняла голову. В ней чувствовалась легкая скованность, словно она не знала, как теперь себя с ним вести, и боялась задеть его каким-нибудь неловким словом.
— Все нормально? — спросила она.
— Да, спасибо, все прекрасно… — отвечал Ник.
А про себя добавил: «Не просто прекрасно — чудесно, удивительно, так, как
— Как ты думаешь, написать «Бэджер» или «Дерек»? Напишу-ка, пожалуй, «Дерек», чтобы он не забывался.
— Какая разница? Всего-навсего столовые карточки, — ответил Ник.
— Верно, — отозвалась Рэйчел. Подула на ручку, бросила на Ника короткий осторожный взгляд. — Знаешь, дорогой, если хочешь, ты всегда можешь приглашать к нам своих друзей.
— Да… спасибо…
— Я хочу сказать, ты, может быть, считаешь, что это неудобно? Ничего подобного, дорогой! Пока ты с нами, это твой дом.
Последняя фраза и растрогала Ника, и расстроила напоминанием о том, что так будет продолжаться не вечно.
— Спасибо, вы очень добры. Да, конечно…
— Видишь ли… Кэтрин говорит, что у тебя… у тебя появился новый, особенно близкий друг. — На лице ее отразилась легкая неуверенность: как называть такого человека? — Так вот, мы всегда рады его видеть.
— Спасибо, — повторил Ник и покраснел.
Он был и смущен ее прямотой, и рад, что об этом наконец заговорили, и заранее стыдился своего малодушия, уже представляя, как вместо Лео приведет на чаепитие или на ужин какого-нибудь оксфордского приятеля, интеллигентного и белого.
— Теперь, когда Тоби переехал, — продолжала Рэйчел, — в доме остались одни старые ворчуны. Так что сделай это для нас. Пожалуйста.
Рэйчел было сорок семь, и менее всего к ней подходил эпитет «старая ворчунья», однако была в ее шутливых жалобах и своя правда. Конечно, Рэйчел не намекала, что относится к Нику по-матерински, это было бы уж слишком; но она привыкла видеть в доме молодого человека и его друзей, и теперь, когда сын отделился и зажил своей жизнью, ей порой бывало грустно и одиноко. Собрав карточки в стопку, она пошла в столовую; когда проходила мимо, Ник поднялся и поцеловал ее в щеку — и она благодарно улыбнулась в ответ.
Сегодня Тоби и Софи были здесь. Они пришли рано, и Ник выпил с ними в гостиной по джину с тоником. С появлением молодой пары в огромной помпезной гостиной Федденов воцарилась необычная атмосфера, царившая, должно быть, в их квартире в Челси, — атмосфера уютного маленького счастья. Софи, поджав ногу, устроилась на диване, Тоби непринужденно оперся на каминную полку. Он с удовольствием играл роль мужа; Софи разговаривала с ним капризным детским голоском, причем, как за ней водилось и на сцене, и в жизни, слегка переигрывала. Рассказывая о том, что у Тоби появилась привычка скрипеть зубами во сне, она изобразила, как он это делает. Нику поначалу не хотелось выслушивать подробности их семейной жизни, однако недостаток тонкости у Софи странным образом его подбодрил. Земной Тоби, сопя и похрапывая, спит с ней рядом, но мечты Ника о Тоби остаются нетронутыми.
— Знаете, вам надо чаще встречаться, — с улыбкой сказала она. — Вы так здорово смотритесь вместе!
И минуту спустя Тоби, как бы в рассеянности, встал и принялся бесцельно перебирать книги на полке.
— А как поживает этот твой милый новый друг?.. — начала Софи.
— Ты о Лео?
— Ах да, Лео, — припомнила она.
— О, он… У него все нормально.
Снова разговор о Лео! Ник к этому еще не привык — трудно было смириться с тем, что предмет твоих надежд, мучений и страхов сделался всеобщим достоянием и посторонние из вежливости спрашивают тебя о нем. Тоби обернулся к Нику, ободряюще улыбнулся ему.
— Такой милый молодой человек! — повторила Софи.
Найдя предмет для беседы, она не спешила с ним расстаться, снова и снова разными словами повторяя одно и то же.
Ник был польщен похвалой, хотя и не вполне ей поверил.
— Он тоже был очень рад с тобой познакомиться, — пробормотал он.
— А-а! — протянула Софи, словно говоря: «Ну, это для меня не новость!»
— Он твой фанат, Пипс, — сообщил Тоби.
— Знаю, — скромно опустив глаза, ответила Софи.
На ней было красное платье без бретелек, которое не слишком ей шло. Волосы, в Оксфорде длинные, Софи теперь подстригла в стиле принцессы Дианы, и, когда она отрицательно качала головой, русые пряди подпрыгивали вверх-вниз.
— Знаешь, Софи получила роль в пьесе, — сообщил Тоби.
— О, Тоби!.. — воскликнула Софи.
— Так что в планах у меня теперь поход в театр. Ник, пойдем вместе? На первый же спектакль, хочешь?
— Конечно, хочу, — ответил Ник. — А что за роль?
— Ну, ты наверняка знаешь, — торопливо, с радостным смущением, словно объявляя о помолвке, проговорила Софи. — Я играю в «Веере леди Уиндермир»…
— Фантастика! Не сомневаюсь, ты будешь блистать.
Ника немного удивило, что Софи поручили заглавную роль; впрочем, эта роль — милая молодая женушка, самодовольная и ограниченная, — была как раз по ней.
— Право, не знаю, что из этого выйдет. Режиссер у нас такой, знаешь, из этих ультрасовременных… Кстати, он тоже гей. Хочет сделать деконструктивистское прочтение пьесы. Само по себе это не страшно, я уже занималась деконструкцией, только боюсь, что маме с папой не понравится.
— Не беспокойся о том, что скажут твои родители, — посоветовал Ник.
— Вот именно, — поддержал его Тоби. — И потом, мать у тебя вполне продвинутая. Она же ходит на все эти современные выставки и концерты.
— Да, мама, наверное, поймет.
— А твой отец… — Тоби хихикнул. — Ну что сказать о человеке, самая знаменитая реплика которого: «Лучше бы никогда на свет не родился этот Шекспир!»
— Вот уж не знала, что это самая знаменитая его реплика! — с легкой обидой возразила Софи.