Линия Крови
Шрифт:
– Да ла-адно тебе. Сколько мы уже промышляем? И на могилах бывало… Чё ты бздишь-то? Или это старость уже? Если хочешь, мы с Митяем на двоих все поделим.
Старик промолчал. Вернулся Митяй с «фомичем», проворно пробрался в дыру. Варлей взял у него инструмент, подсунул в узкую щель под серебряной пластиной. Древний, давно затупленный гвоздодер не лез. Бродяга бил его под пяту основанием ладони, но это не помогло. Тогда Митяй принес молот…
Когда край листа отогнулся, под сводами склепа раздался протяжный стон.
Гвоздодер со скрипом пролез в образовавшуюся
– Слышь, Варлей, не надо, - плаксиво пробормотал Митяй. – Он на меня смотрит.
– На-адо, - протянул вожак.
Что-то в его голосе заставило старика за перегородкой содрогнуться. Он попятился. Осторожно, стараясь не шуметь, шагнул к выходу. Запнулся за кирпич и упал на четвереньки. Не рискуя подняться, старик так на четвереньках и пополз к выходу из склепа.
Митяй и Варлей вдвоем отодрали припаянную серебряную крышку. Последние угли окончательно погасли. Послышался тяжкий вздох. Карабкающемуся вверх по лестнице старому бомжу показалось, что вздохнуло само небо. Потом он услышал дикий, полный боли и безумия вопль. Не чуя под собой ног, старик бежал до самого города.
А в склепе истошно вопил Митяй. Он начал орать в тот момент, когда из серебряного гроба показалась ужасная, леденящая кровь тень и набросилась на Варлея. В ту же секунду наступила полнейшая тьма.
Молодой бомж орал до тех пор, пока крик его не оборвался хрипом и бульканьем. Затем долго еще в старом склепе слышались сосущие, чавкающие звуки.
Глава первая
Утром двадцать второго мая - в понедельник – двадцатичетырехлетняя сотрудница УВД Вознесенской области Жанна Павлова собиралась на работу. Ей предстояла командировка в Зареченск.
Жанна, в узкой черной кожаной юбке до колен и белой блузке, вышла в прихожую. Девушка поставила у порога большую спортивную сумку зеленого цвета, в которую еще с вечера уложила все необходимое. Натянула высокие черные сапоги на сплошной подошве, надела короткую кожаную куртку. Задержалась у зеркала. В хрустальной глубине отразилась стройная синеглазая брюнетка, затянутая в черную кожу. Девушка окинула свое отражение критическим взором, задержалась на глазах. Слегка припухшие и покрасневшие – они красноречивее любых слов свидетельствовали о ночи, проведенной без сна.
«Ну и черт с ним» – мрачно подумала Жанна.
Она взяла с трюмо дамскую сумочку, бросила в нее ключи. Ключи звякнули, упав на покоящийся в сумочке ПММ – пистолет Макарова модернизированный. Жанна скривила губы, застегнула молнию и повесила сумочку на плечо.
– Чаю-то хотя бы попей, - тихо проговорила наблюдавшая за ней из дверного проема кухни мама.
– Некогда, мам, я опаздываю.
– Ничего. Не опоздаешь. Иди-ка сюда, мне нужно с тобой поговорить.
– Нашла время! – возмутилась девушка, но в кухню все же прошла, опустилась на край стула.
–
– С чего ты взяла?!
– Ну я же вижу… Если это из-за работы, то…
– Нет, мам, все в порядке, - перебила Жанна. Она посмотрела маме в глаза. – Все в порядке, правда, это не из-за работы. И мне, правда, нужно идти. – Девушка встала, шагнула к матери и обняла ее. – Я, когда приеду, все тебе расскажу. Ладно?
– Когда хоть вернешься-то?
– Мам, ну мы же это уже обсуждали! Не знаю. Может через неделю, может через две. А может завтра! Я позвоню.
– Ну что значит через две? К нам в следующие выходные приедут тетя Галя из Владимира, всей семьей… Тебя разве не будет?
Жанна вздохнула.
– Мам, я – оперуполномоченный уголовного розыска. Если мне прикажут остаться в Зареченске на две недели – придется остаться на две недели. Если на месяц – значит на месяц.
– Ну и выбрала ты работку! Что это за порядки такие? Вечером позвонили – утром уезжаешь. Да еще даже не сказали на сколько дней…
– Все, пока.
Девушка чмокнула маму в щеку, прошла к порогу.
– Не забудь зайти к бабушке Маше, - напомнила мать.
– Я посылала ей на День победы открытку, но ты тоже поздравь…
– Хорошо, зайду обязательно.
Жанна подхватила спортивную сумку, спросила:
– А это правда, что она лично сбила четыре немецких самолета?
– Правда.
– Круто. Ладно, мам, пока.
Жанна вышла в подъезд. Гулко хлопнула, закрывшись за ней, дверь. Отчетливо прозвучали по ступеням быстрые шаги.
Весенняя улица встретила девушку солнечным светом и радостным щебетом птиц. Жанна веселья пташек не разделяла. Она зашла за угол дома, достала из сумочки сигареты.
«Ладно. Чего я парюсь?» – мысленно сказала сама себе после нескольких затяжек. – «Как решила, так и сделаю. А сейчас надо идти – никуда не денешься».
Она отшвырнула окурок и направилась к автобусной остановке.
А решила Жанна после завершения предстоящей командировки подать рапорт о переводе из отдела по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений в другое подразделение. И причиной тому были дела сердечные – всего месяц назад принятая в отдел девушка влюбилась в заместителя начальника майора Борецкого. Это было похоже на наваждение – Жанна беспрестанно думала только о нем… И о том, что он женат.
«Черт! Как же это оказывается сложно все! Любовь… И за что это мне? За какие грехи?!»
Областное УВД Вознесенска давно и прочно обосновалось в стенах старинного, громоздкого и достаточно мрачного комплекса зданий. Отдел уголовного розыска по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений размещен на втором этаже главного, нависшего над проспектом Ленина, корпуса. По понедельникам здесь обычно людно, но в то утро в кабинете находились лишь два человека: замначальника отдела майор Борецкий и старший оперуполномоченный капитан Кукушкин. Впрочем, рабочий день еще не начался.