Линия жизни
Шрифт:
* * *
– Ах, он паршивый кобель! Гадкий... Мерзкий... Вонючий...
– Козёл, - услужливо подсказал я мерящей шагами кабинет командира Аске.
– Козёл!
– прорычала, полыхающая от ярости, рыжая.
– Свинья неблагодарная.
– Свинья неблагодарная!
– Дегенерат.
– Дегенерат!
– Лапочка.
– Лап... Чего?!
– Лэнгли сбилась с шага и бросила на меня гневный взгляд.
– Я говорю - контрацептив штопанный, - безмятежно произнёс я, покачиваясь на стуле.
– Конацу... Чего?! Ты издеваешься,
– Ну как вы только могли такое подумать, фройляйн! Всё, я оскорблён. А ведь кто принёс вам такие прекрасные новости, а?
– То, что Кадзи лез с поцелуями к Мисато - это по-твоему прекрасная новость?
– у немки отчётливо задёргалась правая бровь. Мда, милочка... А брови-то у тебя ни к чёрту... Scheisse! То есть нервы! Конечно же, нервы!..
– А то! Разве не прекрасно, что она не ответила ему взаимностью?
– Чёрт. Ладно, ты прав, - вынуждена была признать Лэнгли.
– Пункт первый - командир всегда прав, - наставительно произнёс я.
– Пункт второй - если командир не прав, то смотри пункт первый. Я тебе плохого не посоветую, Аска. Мне нужно максимально боеспособное подразделение. И лучше злое, чем корчащееся в депрессии!
Дверь в кабинет резко распахнулась, по-видимому, открытая мощным пинком. В дверном проёме нарисовалась запредельно мрачная и явно злая Кацураги.
– Полковник жесток, - процедила Мисато.
– Много отчётов и рапортов. Очень много. Я больше не хочу проливать чернила - теперь я хочу проливать кровь.
Майор обвела комнату тяжёлым взглядом и поочерёдно задержалась на мне и Аске. Рыжая на всякий случай успокоилась, пискнула и начала пятиться. Я (тоже на всякий случай) решил всё-таки встать с командирского кресла.
– Два тунеядца, - нехорошо прищурилась Кацураги.
– Ваша кровь порадует меня.
– А я докладную записку пишу, как и было приказано, - быстро произнёс я.
– Я не тунеядец, я - хороший.
– Прогиб засчитан, - милостиво кивнула командир.
– Ну, значит начну с Аски, а тебя оставлю на десерт...
– Кровь для кровавого бога!
– добавил я в происходящее ещё одну капельку безумия.
– Черепа для трона черепов!
– Это не смешно, Мисато!
– опасливо вякнула Лэнгли.
– Так я и не смеюсь, дорогая моя... Ну, какое будет твоё последнее желание? Съездить в Диснейленд, скушать мороженку или не помирать девственницей? Рекомендую мороженку. С орехами, шоколадом и клубничной начинкой...
– Мисато!!!
– Ладно, вообще-то я жутко устала, так что казни египетские откладываются...
– закончила дурачиться Кацураги, подошла к своему рабочему месту и, проигнорировав освобождённый стул, уселась прямо на стол, обняв большой коробчатый монитор. Наклонила голову, разглядывая текст на экране.
– "Роторная семиствольная схема с гидравлическим приводом, калибр - 30 мм, скорострельность..." Фууу, Синдзи! Меня сейчас стошнит! И вообще - какого чёрта? Тебе же нужно было настрочить доклад об уровне боевой готовности пилотов!
– А я по тексту технично
– Да голова и так не только у тебя одного болит... Кстати, что вы вчера, паршивцы, сделали с Рицко? Она мало того, что вся зелёная, так ещё и голову полотенцем замотала и говорит, что это от головной боли. Но я-то чую, что она врёт!
– Кстати, да, - присоединилась к разговору немного отошедшая от фирменного юмора Кацураги рыжая.
– Когда я вчера видела её в последний раз, то она была вполне бодрой. А потом вроде бы помню, как её кто-то на руках нёс...
– Это её О'Брайан вчера из тира выносил...
– Изверги! Вы вчера застрелили Рицко в тире?!
– Так ты же её сегодня живую видела - как мы тогда могли её застрелить-то?
– Ну, значит, не насмерть. .. Давай, колись!
– Да чего колоться-то? Мы вчера хотели эксперимент по стрельбе поставить... Но кто же знал, что Акаги от жадности схватит "дезерт игл", который при первом же выстреле саданул в лоб и отключил её! Так что предчувствия тебя не обманули, командир: у Акаги под полотенцем - шишка.
– Офигеть!
– моментально вскочила на ноги Мисато.
– Я должна это видеть! Так, мальчики и девочки, без меня не скучать - я быстро!..
– Сколько, говоришь, ей лет-то?
– задумчиво произнесла Аска, провожая взглядом убегающую Кацураги.
– Ничего не говорю вообще-то. А лет - двадцать девять, хотя больше двадцати пяти не дают.
– Я бы и двенадцать-то не дала... И это взрослый человек?
– Ну...
– несколько смущённо почесал я затылок.
– Взрослые - они и такими тоже могут быть... Спорим, ты в двадцать девять тоже всё ещё будешь играть в компьютерные игры и попадаться на подколки в стиле нашего командира?
– Что за чушь!
– возмутилась Аска.
– Такого не будет! Конечно, спорим!
– Гут. А на что?
– Нууу... Спор долговременный, так что на мелочи и банальности размениваться нельзя... А если мыслить логически, то годам к тридцати ты будешь всё таким же типа крутым и пафосным солдафоном, но в чинах побольше. Будешь, если я не пристукну тебя на следующей неделе... Так что, думаю, будет неплохо, если ты произнесёшь перед строем каких-нибудь солдат речь... на кошачьем языке.
– В смысле?
– не понял я.
– Ну, промяукаешь, - азартно взмахнула рукой Лэнгли.
– Что-то типа: Мяу! Мяу-мяу-мяу! Мяяяу!.. Врубаешься?
– Слушай... Ты со вчера хоть протрезвела? А то у меня теперь сомнения...
– Дурак!..
* * *
– Если честно, то я сильно удивлён, что ты столь безропотно надела школьную форму, - высказал я мысль, когда мы с Аской и Рей в среду всё-таки отправились в школу.
– А почему удивлён?
– поинтересовалась Лэнгли.
– Ну... Не сочти за грубость, но ты же у нас уравниловку люто ненавидишь - всё бы тебе выделиться из общей массы... Да и форму ведь не любишь...