Линия жизни
Шрифт:
– Я те щас…– разговорчивый охранник даже замахнуться хотел.
– Но-но! – дядя Андрей указательным пальцем перед его носом погрозил. – Я те замахнусь! В ответ так вдарю, мало не будет. И разбираться не стану – что у тебя там под юбкой растет…
Тут второй охранник вмешался:
– Погоди, Лёня, – за руку своего напарника остановил, – не видишь, что это – идиоты? С ними на их языке надо.
Дядя Андрей, включив «глухаря», на «идиотов» среагировал:
– Во-во, мою жену покойную тоже Леной звали.
Второй охранник куда
– Ну, дед, язык у тебя острый – ноги брить можно.
– И я об этом, – согласился сосед, – Голубчики вы несчастные…
– Ладно, – охранник сплюнул сквозь зубы, – хорош трепаться. В общем, так, за место на полдня с вас пять тыщ. Это если и правда – бесплатно раздавать мимозу станете. Если продавать – то десять.
И видя зародившееся возмущение в моих глазах, добавил:
– Даже если уйдете сейчас, пятёра все равно с вас – место-то уже заняли, а там – сами решайте что на нем делать будете: плясать, петь, или семечки щелкать. А без оплаты уйти не получится – при попытке к бегству ментам сдадим за незаконное предпринимательство и несанкционированную торговлю. Ясно?
Вот зараза! Куда уж яснее…
– Есть, конечно, другой вариант, – продолжил охранник, – цветочки нам отдадите – бесплатно, само собой, как обещались, и шагайте восвояси.
Тут уже моя гордость проявилась:
– Хренушки вам! Целый букет из них! Те, что подлиньше – вместо дубинок резиновых, а те, что поменьше – себе на свистульки оставьте… Сказано – ничего не продаем! Поэтому никакого предпринимательства с торговлей – вызывайте кого хотите. Или вы со всех торговцев на этой площади дань берете? Вот это кое-кому интересно будет…
– Ладно, дядя, не пыли, – охранник даже улыбнулся примирительно. – Дело ваше. Но если вдруг вас здесь тронет кто, помочь не сможем.
– А мы сами с усами. – Вставил «три копейки» дядя Андрей. – Сами кого хошь обидим, если надо будет.
На этих словах охранники развернулись и обратно в торговый центр зашли. И тут же мой сосед что есть мочи закричал:
– Бабоньки! Родимые мои!!! Я клубника с молоком – налетай за счастьем в дом! – и снова в пляс пустился.
Первой подошла грузная женщина лет за пятьдесят невысокого роста. Поставила две авоськи на снег и у меня спросила:
– Почём же ты это чудо продаешь?
– Бесплатно отдаю, – отвечаю. – Но только по одному экземпляру в руки. Не больше.
Женщина сделала лицо удивленным.
– Хм, что, и много их у тебя?
– Да кто считал-то? Штук триста. Может, и больше…
– И не жалко?
– Для счастья – ничего не жалко!
И женские глаза растаяли… Искорка появилась…Улыбка на губах дрогнула…
Я ей было веточку покрасивее выбирать начал, но она от меня отвернулась и к дяде Андрею подошла.
– Звать-то тебя как, подарок?
– Андреем… – сосед остановился и краской залился: то ли от танца своего, то ли от внимания женского.
– Ну, Андрей, бери сумки-то, домой пойдем…
– Дык…
–
Смотрю, у дяди Андрея слезы на глазах появились… Подошел ко мне, скромно так улыбнулся.
– Извини, соседушка, – говорит, – пойду я…Вишь как твоя мимоза жисть перевернула…– И в глаза мне заглянул: – Разреши, возьму веточку. В подарок…
Я только и смог что головой кивнуть.
Дядя Андрей к ожидающей его женщине подошел и цветок вручил. А она раскраснелась, к нему потянулась, в щеку чмокнула… Взяли они по одной авоське и под ручку в сторону дявятиэтажек пошли – два счастливых человека…
Ну что здесь сделаешь? Хорошо, что такие вот выкрутасы случаются – они ведь смысл жить дают. Надежду дарят…
– Слушай, сынок, правда, что ли без денег, за просто так раздаешь? – прервал мои позитивные размышления пожилой женский голос.
Это оказалась бабушка лет семидесяти пяти, закутанная еще по-январски в пуховый платок и в валенках без галош.
– Так и есть, бабушка, – говорю, – без денег.
Она даже ладони в варежках к груди прижала.
– Честно?
– Конечно, честно! – а сам веточку ей протягиваю. – Нате вот. С праздником вас!
Тут бабушка заплакала.
– Меня же, считай, лет пятнадцать никто с восьмым мартом не поздравлял… Дед-то, муж мой, давно, четверть века как умер. Потом уже и сын со снохой в аварии погибли. Родить так и не успели никого… Одна-одинешенька живу вот теперь. – И рукой слезы с лица смахнула. – Хотя, какой там – живу… Доживаю разве…
И так посмотрела на меня, словно в саму душу заглянула:
– Спасибо тебе, сынок…
А у меня комок в горле – ответить ничего не могу. Взял еще две веточки, ей протянул – мол, вот вам: от тех, кто поздравить хотел бы, но не может уже…
Бабушка лицо в мимозы спрятала – слышу: плачет… Так и пошла, на ходу аромат цветов вдыхая, радуясь долгожданному привету с неба…
Ну вот правда – и мне как-то легче на душе стало. Вроде бы ничего не сделал, а толику счастья принес.
А тут и солнце из облаков выглянуло, своими лучами всё и всех переплело, связало узелочками невидимыми. Смотрю: и улыбки на лицах прохожих появились. Весна!
– Дяденька! Дяденька! – слышу. Но откуда слова доносятся – не пойму никак. За мешки с мимозой заглянул – а там девочка маленькая – полтора вершка от горшка – стоит, большими глазенками на меня зыркает.
– Ты чья же будешь? – Спрашиваю.
– Сама своя и буду. – Отвечает.
– А мамка с папкой твои где?
Прежде, чем ответить, девочка вздохнула:
– Кабы я знала, где их носит… Потерялись, наверное…
Вот те раз! Я ее за руку взял, а сам по сторонам смотреть начал. Но суеты или убитых горем потери своего ребенка мам что-то не наблюдалось. Пришлось действовать иначе.