Шрифт:
Космос был её домом. Афина знала это с первого момента, как вошла в свой корабль – компактный, но надёжный. Чёрные панели корпуса отражали лишь тусклый свет далёких звёзд.
На приборной панели всё было в норме: стабилизаторы держали курс, двигатель работал ровно, системы жизнеобеспечения пели свою монотонную песню. Она откинулась в кресле, глядя на пустоту перед собой.
“Человечество любит называть это пустотой, – подумала она, – но это неправда. Космос полон. Полон тайны, света,
Афина управляла своим кораблём одна. Это был её выбор. Её миссия – исследование нового сектора за пределами изученных систем. Здесь, в безмолвии, она чувствовала себя по-настоящему живой.
На экране появился слабый сигнал – аномалия в структуре пространства. Её пальцы пробежали по панели управления.
– Компьютер, анализ.
– Незначительные колебания гравитационного поля, – ответил синтетический голос.
Она нахмурилась. Незначительные, но необычные.
– Уточнить источник.
Прежде чем компьютер успел ответить, корабль задрожал. Раздался глухой металлический стон, и Афина инстинктивно схватилась за ручки кресла.
– Тревога! – голос компьютера был напряжённым. – Гравитационный разрыв! Потеря управления!
– Включить аварийные системы! – закричала она, стараясь перекричать нарастающий вой.
Корабль пошатнулся, и она ударилась о приборную панель. Боль пронзила висок, но Афина быстро вернулась в сознание. На экранах замелькали тревожные сигналы.
– Мы слишком близко к источнику! – произнёс компьютер.
Её сердце бешено стучало. Она попыталась стабилизировать курс, но это было бесполезно. Всё вокруг её корабля начало искажаться, как будто сама реальность рушилась. Последнее, что она успела увидеть, – яркий вспышка света.
Затем темнота.
Боль была первым, что вернулось к Афине. Она открыла глаза, но не увидела ничего, кроме чёрно-серой бесконечности. Веки казались тяжёлыми, как будто их удерживала гравитация иной силы.
Она лежала на спине, её руки были раскинуты по холодной, гладкой поверхности. Афина попыталась сосредоточиться, вспомнить, что произошло. Корабль. Сигнал. Разрыв… И вспышка.
“Я жива?”
Она медленно села, прижимая ладонь ко лбу. Глаза наконец сфокусировались на чём-то странном. Перед ней левитировала линия. Совершенно ровная, чёрно-серая, как и всё вокруг. Её длина была около трёх метров, ширина – меньше метра, но она будто притягивала взгляд.
– Что это? – прошептала Афина, её голос дрожал, но всё равно казался глухим в этом пустом пространстве.
Она протянула руку, но остановилась на полпути. Линия вдруг засветилась слабым, едва заметным светом.
– Не бойся.
Голос раздался внезапно, как эхо в её голове. Афина вскрикнула и отпрянула назад.
– Кто ты? Где я? – она ощупывала
– Ты умерла.
Эти два слова прозвучали мягко.
– Нет, это неправда! – закричала она, её голос сорвался. – Я… я только что была на своём корабле!
– Это было. Больше нет.
– Кто ты? Что это за место? – её дыхание участилось, она судорожно озиралась, но видела только пустоту и эту линию.
– Я – проводник. Это место – граница. Ты здесь, потому что твоя жизнь закончилась.
Она прижала ладони к вискам, чувствуя, как паника накатывает волной.
– Нет… я не могу быть мертва. Это невозможно!
– Афина, я знаю, что ты чувствуешь. Но прошу: успокойся. Это не конец.
– Ты назвал меня по имени… откуда ты знаешь?
– Я знаю многое.
Она сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.
– Если я мертва, почему я всё ещё здесь?
– Потому что ты должна узнать. Узнать то, что не успела понять при жизни.
– Узнать что?
Голос замолчал на несколько мгновений.
– Узнать, что значит быть человеком. Узнать, как ты связана со Вселенной. Узнать, почему твоя смерть не была напрасной.
Её руки задрожали.
– Почему? Почему я?
– Потому что ты искала ответы.
Афина глубоко вдохнула.
– Если это правда… тогда расскажи мне.
– Всё придёт со временем. Для начала… давай поговорим.
Линия засияла чуть ярче, и её голос наполнил пространство.
– Скажи, Афина, что ты знаешь о жизни?
Афина сидела на холодной поверхности, не сводя глаз с линии. Её дыхание постепенно замедлялось, но внутри всё ещё бушевала буря.
– Что я знаю о жизни? – повторила она, пытаясь собрать мысли. – Я знаю, что она… хрупкая. И временами жестокая.
Линия светилась едва заметным светом, её голос звучал мягко и равномерно:
– Почему ты считаешь её жестокой?
– Потому что она забирает больше, чем даёт, – ответила Афина, скрестив руки на груди. – Люди живут в страхе, в борьбе. Одни теряют семьи, другие – мечты. Все мы чего-то лишаемся.
– Ты думаешь, что утрата определяет жизнь?
Она замерла, задумавшись.
– Не только утрата… – медленно начала Афина. – Но она играет большую роль. Я видела, как люди ломались из-за потерь. Видела, как войны уничтожали жизни. Мы всегда боремся за что-то, а потом теряем.
Линия засветилась чуть ярче, её голос наполнился лёгкой теплотой.
– Ты говоришь о борьбе, как о проклятии. Но разве борьба – не то, что делает жизнь значимой?
Афина нахмурилась.
– Значимой? – её голос был полон сомнения. – Как может быть значимой та жизнь, которая заканчивается пустотой?