Линия
Шрифт:
— Интересно, тем, кто такое пишет, что важнее, чтобы я сдержала своё обещание не работать с корейцами или жизни детей? Для меня ответ очевиден, жизни детей Кореи важней! Я рада буду, если концерт состоится. К сожалению, сама я не смогу участвовать в концерте, какая-то мутная организация с названием «КЕМА», без каких-либо на то оснований, без решения суда о признании меня виновной, просто взяла и запретила мне работать в Корее. М инистерство культуры не обратило на это абсолютно никакого внимания! Ни малейшего внимания на тот
— Прогнозирую, если бы даже я хотела работать корейскими артистами и музыкантами, и вообще, с любыми корейцами, то министерство культуры, опираясь на решение КЕМА, мне бы работать запретила!
— Так что слова при выходе из Анян не моя прихоть, а решение КЕМА и министерства культуры.
— Что касается Кары, открою одну свою тайну. Я не собиралась сбегать с сунына, тем более не планировала участвовать в том легендарном концерте, но по пути на экзамен я увидела парня, у него были глаза самоубийцы. Мне стало его так жаль, что ни о чём другом думать не могла. Тогда я сбежала с сунын, чтобы на своём примере показать, что можно жить и без сунын.
— А после концерта мне стали сниться сны, в которых я вижу лица молодёжи с глазами самоубийц. Просто глаза, но иногда я слышу их имена. Так было с друзьями АйЮ. Я пыталась её предупредить, но увы. Почему, спросите вы, я не пыталась сказать прямо? Я пыталась сказать о своём сне накануне ночью охране, в ответ получила слезогонку в лицо. Днём вокруг АйЮ крутился мутный полицейский, который пытался заставить подписать бумагу, что ставила крест на моём освобождении. Ещё он мне угрожал всяческими карами. Какая тут откровенность? Сказала только то, что могла в той обстановке.
— Такой же случай с Карой. Среди девушек есть одна, которая может совершить самоубийство. Как ей помочь я не знаю, как не знала АйЮ чем помочь своим друзьям. Но я не АйЮ, чтобы потом размазывать слёзы и сопли по лицу. Я не знаю, как предотвратить самоубийство, но я делаю всё что могу лично. Поэтому я взялась помогать девушкам Кары. И плевать, что в результате хейтеры называют меня лгуньей.
— Другая ко мне претензия исходит из моих слов, цитирую себя опять же … Также обещаю, что это был мой последний разговор со лживыми представителями корейских СМИ! Отныне они не будут допущены на мои пресс-конференции с представителями других мировых информационных агентств. Забудьте про меня, а я — забуду про вас!
— Как же так, спросите вы, обещала не общаться, а сейчас общается? Хочу подчеркнуть, обещала не общаться со лживыми представителями корейских СМИ! Если с вами общаюсь, то СМИ, журналисты которых здесь присутствуют в лжи по отношению ко мне замечены не были. На СМИ, которые лгали обо мне, я обратилась в суд, чтобы эти СМИ напечатали опровержение и оплатили мой моральный ущерб.
— От журналистов доносится шум, что-то вроде Гу-у или Уу-у. Наверно были рады, что не распространяли фейки о ЮнМи.
— Чтобы не быть голословным, позвольте привести пример. Цитата из одной
— Ожидаемым скандалом закончилось общение с журналистами бывшей участницы группы «Корона», известной своими бесконечными фейлами… — бодро сообщает молодая ведущая, старательно пытаясь при этом выглядеть для подростковой аудитории так, словно она — «своя в доску». — Напомню, что ранее, девушка обладавшая сценическим ником «Агдан», не сумев договориться о деньгах, поссорилась со своим агентством и теперь она с ним судится. Ещё, — она попала в армию, убежала во время тревоги из части и в итоге оказалась в тюрьме за дезертирство. Суд приговорил её к пяти годам каторги. Такой вот яркий, но весьма неожиданный для корейского айдола, жизненной путь…
— Подчеркну убежала во время тревоги из части и в итоге оказалась в тюрьме за дезертирство. Я не раз говорила, и это легко проверяется, что во время тревоги я была в храме Пэннён. Там в полубессознательном состоянии сидела перед статуей Буллы, не ела, не пила в течении нескольких дней. Вернее бхикшу меня насильно поили. Без их заботы я скорее всего бы погибла.
— И где тут сбежала? Но для того, чтобы больнее куснуть, канал Dispatch высасывает новости из пальца. Вот поэтому журналистов канала Dispatch среди вас нет. Мне жаль телезрителей этого канала, телезрителей, которые им искренне верят, верят в их честность.
ЮнМи обводит журналистов взглядом.
— У меня всё, у кого какие вопросы?
— Уважаемая госпожа Пак ЮнМи, вы говорили про КЕМА, но эта организация недавно самораспустилась, и уже никогда не сможет отменить своё решение о запрете вам работать. Значит ли это, что вы никогда не будете петь в Корее. А как же концерт?
— Да, это проблема, от решения которой эти трусы из КЕМА самоустранились. Боятся, что их обвинят организации моей травли, работе на северян.
— И что же делать?
— Не знаю, учитывая, что министерство культуры всегда поддерживало КЕМА, то за нарушение санкций могут последовать репрессии от нынешнего правительства. Надо подумать, кто может отменить это позорное решение. Министерство отменять точно не будет. Во, идея, а что если подписи собрать в поддержку отмены решения КЕМА. Так примерно миллион, или нет миллион будет слишком, не собрать до концерта. Пусть будет пятьсот тысяч, а в ответ я изменю своё решение не работать с корейцами. Как вам такая идея?
— Может прокатить, если нормальные, не лживые СМИ эту идею поддержат. Как господа, поддержим?
Гул в зале. Всем хочется быть не лживыми СМИ, но может и прилететь от руководства. Для принятия решения надо провести соцопрос, насколько популярна Агдан, руководство должно подумать, высказать мнение (правильное), а уж потом… Журналисты со всей душой…
— Спасибо на добром слове, ещё вопросы.
— Скажите, семья Ким ЧжуВона объявила, что вы не жених и невеста, но от ворот Анян вы уехали вместе на спорт — каре. Не значит ли это, что вы снова восстановили отношения и стали встречаться?