Линкор «Дасоку»
Шрифт:
А Грипенфлихт… Нито кайса с грустью посмотрел на лжедоктора. Грипенфлихт, хотя и принял подданство Империи Пяти Солнц, так и не научился мыслить по-японски.
Грипенфлихт истолковал взгляд Сакамото по-своему:
– Я могу быть свободен, господин капитан?
– Свободен? – недоумевающе поднял бровь Сакамото. – Мы говорили о домашнем аресте.
– Я выразился образно, – улыбнулся Питер Шаллерус.
– А я тебе говорю вполне конкретно, – Бутов поймал Грипенфлихта за запястья, свел их вместе и быстро обернул вокруг пластиковый ремешок силовых наручников. – До конца ремонта ты будешь сидеть в своей каюте.
– Совершенно излишняя предосторожность, – сказал, обращаясь к нито кайса, Грипенфлихт. – Мы заключили договор, и я не собираюсь его нарушать.
– А
– Верить или не верить можно в бога, – спокойно возразил ему Грипенфлихт. – Сейчас же речь идет об элементарном здравом смысле. Зачем мне куда-то бежать, если вы обещали доставить меня на пересадочную станцию?
– Не знаю, – дернув за ремешок наручников, Бутов заставил Грипенфлихта подняться на ноги. – Зато я знаю, что враг должен сидеть под замком.
– Кто сказал, что мы враги? Господа, я ведь не сайтен. Я просто выполнял свою работу.
– А я выполню свою, – Бутов схватил Грипенфлихта за локоть и вытолкнул его в коридор.
– Постой, я вызову охрану! – крикнул вслед ему Сакамото.
– Сам справлюсь, – ответил Бутов.
Дверь каюты капитана захлопнулась.
Бутов толкнул Грипенфлихта в сторону и прижал спиной к стене.
– Теперь расскажи мне, чем ты занимался в Русском секторе перед пятидневной войной? – тихо произнес он.
– Эта информация в условия договора не входит, – ответил Грипенфлихт.
И улыбнулся.
Нагло улыбнулся. Противно.
Бутову очень не понравилась улыбка Грипенфлихта. Да и сам лжедоктор был ему малосимпатичен. Однако в данной ситуации он ничего не мог поделать. Разве что только двинуть Грипенфлихту по уху. Что Бутов и сделал. С превеликим удовольствием.
Глава 17
Покой есть главное в движении
До самого последнего момента Сакамото не мог прийти к окончательному решению. Он замечал взгляды, которыми провожали его старшие офицеры – они имели право и хотели знать, куда отправится «Дасоку», покинув док «восемнадцать-эм». Но что мог ответить им капитан, который и сам пока этого не знал? Пожалуй, впервые в жизни Сакамото думал о том, что лежащая на нем ответственность слишком тяжела и он может не справиться с ношей. И ведь не он выбрал Путь, по которому должен пройти, – Путь развернулся перед ним, не оставляя выбора. Рюичи Сакамото всегда хотел только командовать боевым кораблем. Ничего более. Он даже не задумывался над тем, чем будет заниматься, когда уйдет в отставку. Не строил планов на счет штабной работы или преподавания в Военной академии, хотя многие кадровые офицеры именно так завершали свою карьеру. И вот теперь от его решения зависела, быть может, судьба империи.
«Быть может» Сакамото добавлял только для себя самого. Остальные, не спросив капитана «Дасоку», уже решили, что именно он представляет теперь Империю Пяти Солнц. Сакамото подозревал, что к этому приложили руку Бутов и его криогенщики, но никаких доказательств у него не было. Однако как иначе объяснить то, что за два дня до окончания ремонта на «Дасоку» с официальным визитом явился сам генерал-губернатор Старой Одессы? Бойкий лысый старичок в зеленом френче и красной феске с золотой кисточкой по-деловому осмотрелся, пробежался по главной палубе «Дасоку», посмотрел, как идут ремонтные работы, поинтересовался у помощника левого края Иночи, нет ли претензий к ремонтникам, после чего объявился в каюте ничего не подозревавшего, а потому одетого в темно-красное домашнее кимоно с перевернутыми лилиями нито кайса Сакамото. Между прочим, в сопровождении не кого-нибудь, а Николая Бутова, к которому на правах старого знакомого обращался по имени и на «ты». Представившись Сакамото, генерал-губернатор заявил, что целиком и полностью поддерживает борьбу милых его сердцу – он так и сказал, «милых моему сердцу», – японцев с новыми варварами, явившимися в образе сайтенов. Известие о том, что в одном из ремонтных доков Старой Одессы стоит легендарный – он так и сказал, «легендарный» – линкор «Дасоку», вырвавшийся из Куанского котла и совершивший героический
Сакамото выслушал все это в полнейшей растерянности, после чего скомканно и довольно нелепо поблагодарил генерал-губернатора. От торжественного обеда в резиденции генерал-губернатора Сакамото удалось отказаться, сославшись на то, что полным ходом идет подготовка корабля к полету. Генерал-губернатор принял это объяснение с пониманием. Прощаясь, он сказал, что «Дасоку» всегда может рассчитывать на свободный док Старой Одессы. Кроме того, генерал-губернатор готов был выделить капитану Сакамото бессрочный кредит на закупку всего необходимого для нового рейда в тыл врага. Услышав такое, Сакамото подумал было о мечах, заложенных у Трищенко, но решил, что говорить на эту тему с генерал-губернатором не совсем удобно.
Тепло распрощавшись с Сакамото, генерал-губернатор покинул каюту капитана, но через минуту вернулся.
– Совсем забыл! – сказал он, хлопнув двумя пальцами себя по лбу. – Я выкупил у Соломона Трищенко ваш залог. Можете забрать его, когда пожелаете.
Генерал-губернатор подмигнул и отбыл, оставив капитана героического корабля в полнейшем недоумении и растерянности.
Не успел Сакамото прийти в себя, как по внутренней связи ему доложили, что на борт «Дасоку» желает подняться представитель Британского Королевского сектора. К приходу британца Сакамото, по крайней мере, успел переодеться.
Британский дипломат сказал, что находится на Старой Одессе как частное лицо, но тем не менее он уверен, что выразит мнение всего Британского Королевского сектора, заявив о восхищении народа Британии мужеством экипажа «Дасоку» и о поддержке героической борьбы японского народа с сайтенскими захватчиками. И если бы только «Дасоку» мог задержаться на Старой Одессе хотя бы на неделю, он непременно организовал бы встречу нито кайса Сакамото с официальными представителями Британского Королевского сектора. Заверения Сакамото в том, что он всего лишь военный и не уполномочен вести официальные переговоры с представителями иностранных секторов, не возымели на британца ни малейшего действия.
– Мы говорим: «Британия там, где развивается «Юнион Джек»! – гордо вскинул подбородок британец. – А это значит, что Империя Пяти Солнц сегодня находится на борту «Дасоку»!
Не успел британец откланяться, как вахтенный офицер сообщил Сакамото, что его дожидается представитель Великого Гуцульского княжества.
Гуцул оказался торговцем козьим сыром, прибывшим на Старую Одессу во главе каравана кораблей с товаром. Выразив восторг героическим рейдом «Дасоку» – к восторгам Сакамото уже начал привыкать, – торговец сказал, что дарит экипажу контейнер с самым лучшим сыром, от которого, по его словам, у воина глаз становится острее, рука – сильнее, а на груди начинают виться волосы. Волосы на груди совсем не прельщали Сакамото, но тем не менее он поблагодарил радушного гуцула.
После гуцула представители иностранных секторов, желающие засвидетельствовать свое почтение капитану «Дасоку», пошли косяком. Сакамото пришлось распорядиться, чтобы вахтенный офицер, ссылаясь на то, что в данный момент капитана нет на борту, перенаправлял часть гостей, тех, что рангом пониже, к помощнику левого края Иночи.
Паломничество продолжалось до тех пор, пока Лева Стотник не приказал запереть двери дока под предлогом того, что ремонтникам необходимо провести вакуумные испытания. За что, надо сказать, Сакамото был ему крайне признателен. Не привыкший играть роль официального лица, нито кайса считал свалившуюся на него миссию проклятием мононокэ – духов умерших, страдающих от какой-то неутоленной обиды. Вот только когда и как он мог их обидеть? Сакамото подозревал, что всему виной мечи погибших в бою самураев, которые он отдал в залог. Но теперь-то мечи находились на корабле и проклятию должен был наступить конец.