Лис-03
Шрифт:
Даггат судорожно сглотнул.
— Он проболтался. Ублюдок проболтался.
— Пел, как суперзвезда. Кстати сказать, он тебя ненавидит и с нетерпением ждет возможности выступить на слушаниях комитета по этике.
В голосе Даггата появился страх.
— Ты не осмелишься обнародовать фотографии.
— А что я теряю? — осведомился Питт. — Мой отец в любом случае собирался в следующем году в отставку. Ну а что касается меня, как только эти фотографии станут всеобщим достоянием, половина секретарш в городе начнет охоту за мной.
— Ты эгоистичная свинья, — вмешалась
— Нет, мне не наплевать, — тихо сказал Питт. — Она женщина, и ей придется пережить много неприятных минут, но это совсем небольшая цена за то, чтобы наш друг Даггат несколько лет провел в тюрьме, клепая автомобильные номера. А после условно-досрочного освобождения ему предстоит еще один отпуск — его партия не захочет иметь с ним ничего общего.
Конгрессмен покраснел и угрожающе наклонился к нему.
— Чепуха! — раздраженно произнес он.
Питт бросил на Даггата взгляд, который заставил бы замереть акулу.
— Конгресс отвергает мерзавцев, которые используют шантаж для достижения своих целей. Еще несколько лет назад твои интриги могли бы привести к успеху, но теперь на Капитолийском холме собралось достаточное количество порядочных людей. Они вышвырнут тебя вон, как только узнают о твоих делишках.
Даггат расслабился, он понял, что проиграл.
— Чего ты от меня хочешь?
— Уничтожь негативы.
— И все?
Питт кивнул.
На лице собеседника появилось хитрое выражение.
— И ты не рассчитываешь на другие дивиденды, Питт?
— Мы с тобой живем в разных мирах, конгрессмен. Полагаю, Лорен согласится, что для всех будет лучше забыть об этой истории. — Дирк распахнул дверцу лимузина и помог Лорен выбраться из машины. — И еще одно. У меня есть заверенные показания Сэма Джексона о ваших сделках с ним. Надеюсь, мне не придется их обнародовать и вы со своей подружкой станете использовать другие методы. Но если возьметесь за старое, я тебя раздавлю. Уж поверь мне.
Питт захлопнул дверцу и наклонился к окошку водителя.
— Мы закончили, приятель, можешь ехать дальше.
Они стояли рядом и смотрели вслед удаляющемуся лимузину. Потом Лорен приподнялась на цыпочки и поцеловала возлюбленного в щеку.
— А это еще за что? — спросил он с довольной улыбкой.
— Награда за то, что помог мне выбраться из крайне неприятного положения.
— Питт спешит на помощь. Я всегда испытывал слабость к женщинам-конгрессменам, попавшим в беду. — Он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. — А это твоя награда за игру в благородство.
— Игру в благородство?
— Тебе следовало рассказать мне о фотографиях. Я мог бы избавить тебя от многих бессонных ночей.
— Я думала, что сама сумею справиться, — сказала она, отводя глаза в сторону. — Женщины должны уметь постоять за себя.
Он обнял ее за плечи и повел к своей машине.
— Бывают времена, когда даже убежденная феминистка нуждается в помощи шовиниста.
Когда Лорен уселась на пассажирское сиденье, Питт заметил на ветровом стекле маленький листок бумаги, засунутый под
Дорогой мистер Питт!
Буду вам благодарен, если вы в самое ближайшее время позвоните мне по номеру 555-597-1.
Благодарю вас,
Дейл Джарвис.
Питт инстинктивно посмотрел на запруженный пешеходами тротуар, тщетно пытаясь увидеть таинственного посланца. Безнадежная задача. В радиусе ста ярдов находилось почти восемьдесят человек, любой из них мог оставить на ветровом стекле листок, пока он спорил с Даггатом.
— Ты знаешь Дейла Джарвиса? — спросил Дирк у подруги.
Она немного подумала.
— Не могу сказать, что мне знакомо это имя. А почему ты спрашиваешь?
— Складывается впечатление, — задумчиво проговорил Питт, — что он оставил мне любовную записку.
ГЛАВА 49
Холодный зимний воздух просачивался сквозь днище грузовика и жалил кожу Лусаны. Он лежал на животе, с крепко связанными руками и ногами. Металлические ребра кузова ударяли его по голове всякий раз, когда колеса попадали в выбоины дороги. Генерал уже почти ничего не воспринимал. Надетый на голову капюшон не пропускал свет и лишал ориентировки, тело онемело из-за веревок.
Его последним воспоминанием было улыбающееся лицо коммандера в баре первого класса аэропорта. Мысли Лусаны всякий раз возвращались к этому моменту.
— Я капитан Мутаапо, — сказал высокий стройный мужчина, лысеющий негр средних лет, но с лицом молодого человека.
На нем была темно-зеленая форма пилотов мозамбикских авиалиний. Рукава обильно украшало золотое шитье.
— Представитель моего правительства попросил меня обеспечить вашу безопасную доставку в Африку.
— Потребовалось соблюдать предосторожность для въезда в Соединенные Штаты, — сказал Лусана, — но сильно сомневаюсь, что мне грозит опасность во время обратного полета вместе с американскими туристами.
— Тем не менее, сэр, я отвечаю за вас и еще сто пятьдесят пассажиров. И должен спросить, грозит ли какая-то опасность вам или еще кому-нибудь на борту.
— Уверяю вас, капитан, все будет в порядке.
— Хорошо. — Мутаапо блеснул белоснежными зубами. — Тогда давайте выпьем за удачный и безопасный полет. Что вы предпочитаете, сэр?
— Мартини без льда, благодарю вас.
«Какая глупость», — размышлял Лусана, когда грузовик с грохотом переезжал железнодорожные пути. Он с большим опозданием вспомнил, что пилотам коммерческих авиалиний запрещено употреблять алкоголь в течение двадцати четырех часов до рейса. И слишком поздно понял, что в выпивку что-то добавили. Улыбка фальшивого капитана застыла, а потом исчезла, и Лусану окутал мрак.