Лис и Куколка

Мари Дрэ

Сам он сел на стул, положил блокнот на колени и взял ручку.

– Ты левша?
– изумилась Бекка.

– Я правша, но в зеркале. Итак, что тебя беспокоит?

– Эм, наверное, то, что я замечаю в себе некоторые перемены, - тут же, честно призналась Бекка.

– И они тебя пугают?

–

Да, я боюсь, что они поглотят меня и я уже буду не я.

В палате виснет молчание, Бекка смотрит на задумавшегося 83.

– Так, думаю, достаточно экспериментов, - девушка стала на ноги.

– Куколка, тебя лучше хорошенько выспаться. Сны лучше, что придумано для людей.

– Обязательно прислушаюсь к твоему совету, мы можем нормально продолжить сеанс?

– Не сегодня, у меня множество мыслей, которые стоит привести в порядок.

В любой другой ситуации Бекка непременно возмутилась, но не сейчас. Глупо отрицать того, что незримая власть 83 теперь распространяется и на нее. Бекка хотела бы сопротивляться этому, но не сейчас. В чем толк, если позиции давно сданы?

– Что? Тоже плохо спал?

– Вовсе нет, - 83 подошел вплотную к Бекке.
– Мне снилась ты, и это было прекрасно.

По телу девушки прошелся мороз, но он не был противным, а даже скорее наоборот.

– Ты была в черном платье, и так прекрасно танцевала, а я сидел и лишь наблюдал за тобой. О! Там ты была волшебна.

Его дыхание так приятно обволакивало её кожу. Время медленно остановилось, и вся Вселенная сгустилась до небольшой палаты в больнице святого Марка.

– Ступай, вечность совсем близко.

Семь

Это было нечто странное, странное, но до боли реалистичное. Здесь он не являлся собой, от чего страх, который неведом ему наяву, медленно проник под кожу, отбирая контроль у рассудка.

Багровое небо казалось до невозможности плотным и хватит лишь мгновения, чтобы оно обрушилось на землю, погребая все живое под собой. Ветер вырывал деревья с корнями, заставляя их плясать в смертельном танце.

Стоны и крики было слышно изо всех сторон. Он стоял посередине выжженного поля и беспомощно глядел на бурю, что витала вокруг него. Нужно скрыться,

убежать как можно дальше, но он не привык к тому, что ситуация не поддается его контролю.

Ветер усиливался, завывая где-то высоко в небе. Разряд молнии прошивает яркой вспышкой пространство, и земля разражается громким взрывом. Не проходит и секунды, как новый разряд молнии бьет, прям в него. Слепящая боль и 83 резко просыпается.

Маленькие часы, что стоят на столике оповещают о новом дне. 83 устало трет глаза и встает с постели.

Оковы жутко натерли запястья и щиколотки. Мужчина смотрит на свои окровавленные руки и его брови медленно сходятся на переносице. К черту боль, которую он давно не испытывает! Манжеты белой больничной рубашки были безнадежно испорчены, чего 83 терпеть не мог.

– Проклятие, - выругался он и оторвал взгляд от пятен.

В другом случае, 83 поменял бы одежду, тем более что достать ее вовсе не проблема. Но свобода слишком близка и в ней нет места этим тряпкам. Она требует лишь роскоши и дорого оружия в кобуре из натуральной кожи.

О, как же все это было близко! Пара пуль в головы тем, кто не заслуживает жизни и свобода, как сладкий мед растечется по рукам, успевай лишь слизывать.

Надежды-надежды, единственное, что питает человека и днем и ночью. Они, несомненно, упоительны, особенно, когда воплощаются в реальность.

Внезапно стальная дверь в палату распахивается и на пороге стоит испуганный Боб.

– Прости, босс, я не знаю, что это за люди.

Охранника оттаскивают в сторону и в комнату входят двое мужчин с кастетами.

– К тебе пришли, пришибленный ублюдок, - один из вошедших бьет кастетом 83 в лицо, а другой в живот.

Перед глазами вмиг потемнело, а все внутренности, словно одновременно решили разорваться в клочья, принося тем самым адскую боль, которую 83 смело выносит.

Отрывки фраз и образов неистово кружатся, что вызывает приступ тошноты. Казалось, что сознание лишь на миг покинуло 83, но когда он пришел в себя, то был уже одет в смирительную рубашку и сидел на стуле в камере для встреч.

Челюсть чертовски болела, а правый глаз заплыл кровью, от чего зрение 83 значительно ухудшилось.

Долгое время в комнате он сидел один абсолютно обездвиженный, так как ноги были скреплены наручниками, а руки рукавами рубашки. Минута, вторая и в комнату входит, наконец, высокий, толстый мужчина лет сорока с тростью в черном официальном костюме.