Лис, который хотел меня съесть, но...

Камински Аделина

Я уже успела проклясть всех на свете. Лиса, Волка, Медведя, Прах и даже Зайца, а потом снова мысленно со всеми помириться. И проклясть опять. Пальцы горели, ныли ноги, голова раскалывалась оттого, что ее постоянно приходилось задирать, о шее и говорить нечего. А еще я не сдержала обещание, данное самой себе, и всё-таки посмотрела вниз. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда земля показалась мне настолько далекой. Да от меня мокрого места не останется, если сорвусь!

Но эти мысли я тоже пережила. Пережила и лезла еще выше.

Когда Ветер

сообщил мне о том, что осталось немного, я всё еще не видела вершины. Решила уточнить этот вопрос, но мне ответили, что до вершины я вряд ли добралась бы в этом году. Сумка намного ближе.

— Еще чуть выше, — подсказывал полупрозрачный спутник, когда я остановилась на очередную передышку. — Совсем не много осталось и увидишь.

А сейчас я увидела не сумку. Сейчас, когда ночь постепенно уступала место новому дню, я могла полюбоваться открывающимся видом, аналоги которому вряд ли можно встретить на Земле.

Лес, в котором находилась я и вся моя орава, казался маленьким клочком по сравнению с тем, что располагалось за его пределами. Горы, реки, озера, равнины, как на ладони. Сколько тайн хранит Дремучий мир, и сколько их еще можно было бы разгадать, если бы не обращение всего и вся в его маленькие части?

— Ты был там? — указала я пальцем на раскинувшийся перед нами с Ветром живописный вид.

— Я много где бывал, — ответил мужчина, сохраняя каменное выражение лица. — Но запах везде одинаковый. Никуда от него не скрыться.

Еще одна родственная душа нашлась, ненавидящая здешнее горько-сладкое амбре. Да, похоже, в этом мире нет ни одной точки с живительным кислородом и это по-настоящему ужасно.

— А расскажи, кем ты был до того, как сюда попал, — открыла я тему для личного разговора. В конце концов, почему бы мне не узнать о своем сопровождающем побольше, раз уж мы бок о бок целую ночь сражаемся с силами зла, если это можно так назвать. Как напарники. Люди в черном. — Ты помнишь? — на всякий случай спросила я, и Ветер коротко кивнул.

— Моделью.

— Моделью? — искренне удивилась я и еще раз изучила мужчину внимательным взглядом.

Ну, похож. Высокий. Выше меня головы на полторы. Красивый, стройный. Как с обложки журнала сошел. Вот только в дыре такой что забыл?

— Мы со съемочной группой приехали в деревню на фотосессию, — ответил Ветер на вопрос, который я не задала вслух. — Новая линия парфюма «Лесной секрет». Я приболел перед съемками, но всё равно решил поехать. У нас не так много моделей-андрогинов, и гонорар обещал быть соответствующим.

— Значит, тебе просто не повезло, — грустно подытожила я.

— Верно.

— А я журналистка.

— Ненавижу журналистов, — впервые при мне усмехнулся Ветер. — Но если меня спасет один из них, то навсегда изменю свое мнение.

— Замётано, — хохотнула я и, собрав последние силы в кулак, поднялась.

Отдых закончен. Пора забираться еще выше. Свобода совсем близко. Еще каких-то несколько метров, а там руку протянуть.

Уже через несколько минут я увидела ту самую вещь, ради которой

затевалось столь опасное мероприятие. Ради которой я неслась от стаи волков, сверкая пятками. Ради которой у меня едва сгибались пальцы и едва поворачивалась шея. Сумка. Моя белая сумка. Ремешок обмотан вокруг нескольких ветвей так, что ветром, действительно, было бы не сорвать. Но я-то смогу ее отвязать. Я-то смогу дотянуться.

Будто открыв второе дыхание, ускорилась и полезла к месту ее дислокации. Пару раз нога соскользнула по неосторожности, а тело бросило в жар. Такой, что спина взмокла, и капельки пота покатились по вискам.

Но вот она! Вот!

Добралась, распутала длинный ремешок одной рукой, опустилась на ближайшую ветвь, выдерживающую мой вес и, задержав дыхание, открыла сумку.

Кап. Кап. Кап.

Это слезы мои полились на внутреннюю обшивку. Тело стало ватным, а из горла вырвался отчаянный вой. Почти волчий. Прикрыв рот ладошкой, быстро заморгала, прогоняя непрошенные слезы, и принялась открывать все отделения, даже самые маленькие и боковые.

— Сейчас, сейчас, еще немного, чуть-чуть, вот же она, вот… — бубнила я под нос, разрывая обшивку руками и шаря по пустой сумке до самого дна. Ломала молнии, выворачивала кармашки, отрывала заклепки, а глаза лихорадочно искали их — списки! Где?! Где списки?! Где они?!

— Аха-ха! — звонко засмеялась я, раздирая сумку в клочья. — Аха-ха-ха!

Слезы уже градом сыпались из глаз, а мой нервный смех резал окружающую предрассветную тишину.

— Нет, нет, нет… нет, нет, нет! — как мантру повторяла я, когда поняла, что ни в одном кармашке, ни за обшивкой, нигде ничего нет! Пусто! Абсолютно пусто! Пуст-то-та…

Руки сами скинули истерзанную сумку вниз и схватились за голову. Голову, которая уже чесалась от образовавшейся за ночь пыльцы.

Ветер молчал, наблюдая за мной, а я не знала что сказать. Не знала, что сказать ему и даже себе. Голова пошла кругом. Такая каша из спутанных мыслей, что вовек не расхлебать.

А как только первые лучи восходящего солнца коснулись моей кожи, я поднесла дрожащую руку к глазам. Руку оттенка светлой оливы.

Это стало последней каплей. Всхлипнув и застонав, я поднялась, качнулась, задержав взгляд на округлившихся фиалковых глазах, и, потеряв равновесие, а заодно и сознание, рухнула вниз следом за сумкой.

Глава 13. Одинок и сломлен

— Ромашка?..

Тело невыносимо ныло. Каждая его клеточка отдавала болью, да такой, что слезы на глаза наворачивались. Как будто я состою из одного сплошного синяка. Может, так и есть?

— Ромашка…

Мне казалось, будто меня высушили изнутри. Выжали, как лимон, и бросили на стылой земле. Недавние воспоминания с трудом пробивали дорогу к сознанию, но все-таки… все-таки…

— Ромашка!..

Я упала. Я же упала с такой высоты, с которой любой нормальный человек разбивается насмерть. Ползла ввысь добрую половину ночи, расцарапывая пальцы в кровь, но… жива? Жива?