Лис Улисс и потерянный город
Шрифт:
Он откинул одеяло с задних лап суслика и потрогал его лодыжки.
– Так болит?
– ААААААА! – ответил больной.
– Да, серьезное отравление, – заключил брат Нимрод. – Придется все ампутировать.
– Ох, – ответил Георгий.
Внезапно барс прижал его лапу к кровати и пощекотал пятку. Суслик захохотал, застучал кулаками по простыне и принялся извиваться в невозможном для больного темпе.
– Ха-ха-ха! Отпустите! Ха-ха-ха! Ой, не могу!
Брат Нимрод отпустил. Георгий немедленно прекратил хохотать, схватился за живот и завыл:
– Помираюуууу…
– Ну
Суслик приподнялся, оперся на локти и обиженно возразил:
– Я умею болеть. У меня по болению была четверка.
– Как вам не стыдно, Георгий! – возмутился Бенджамин Крот. – Зачем вы тянете время? Вы же знаете, как нам важно попасть в Сабельные горы!
– Но я не хочу в горы! У меня боязнь гор. Это такая болезнь… Как же ее… А, горофобия!
Брат Нимрод покачал головой.
– Тема болезней себя исчерпала, Георгий.
– Да не могу я в горы! Философы не должны лазать по горам. Они должны сидеть в бочках и там размышлять о горах. Важны не горы, а идея гор.
Барс в упор посмотрел в глаза суслику.
– Георгий, – произнес он тихо и пугающе.
Суслик сглотнул и пискнул:
– Мне надо домой. Срочно. Я оставил включенным утюг.
– Георгий! – рявкнул барс.
– Мама! – ответил Георгий.
– Вы умеете читать?
– Что? А… Да. Конечно.
– Тогда скажите, что вы сейчас читаете в моих глазах?
– Скрытую угрозу.
– Верно. А сейчас?
– А сейчас – не скрытую.
Брат Нимрод удовлетворенно кивнул.
– Молодец. Вставайте, мы отправляемся в горы.
– Но мне надо в Градбург! Как сказала бы бомба – мне что, разорваться?!
– Георгий, не вынуждайте меня… – прошептал брат Нимрод.
И суслик благоразумно решил его не вынуждать.
Крот сообщил, что он уже договорился с проводником, и тот ждет их на улице. Проводником оказался Лев, которому как раз сегодня наконец почти удалось войти в образ дворника. Фартук он снял и теперь был похож на дворника, снявшего фартук. Лев потребовал продемонстрировать сначала разрешение, затем Георгия и только тогда согласно кивнул.
– Вы действительно хорошо знаете Сабельные горы? – придирчиво спросил брат Нимрод.
– Как свои три пальца! – заверил Лев, поднимая левую лапу.
– Почему три? У вас же все четыре на месте.
– Да, но вот этот, – Лев пошевелил мизинцем, – не мой. Вообще не понимаю, как он на моей лапе оказался. Наверно, в роддоме перепутали.
Брат Нимрод повернулся к археологу.
– Крот, может, поищем другого проводника? У которого никто ничего не путал?
– Где поищем? Мы ведь никого не знаем. А время-то уходит.
– Ладно, – нехотя согласился барс. – Георгий, поедем на вашей машине.
– Сейчас я ее пригоню, подождите, – оживился суслик и поспешил к машине, увлекая за собой Льва.
– Эй! – возмутился Лев.
– Так надо, – заявил Георгий. – Вы поможете мне пригнать машину. Одному трудно.
Когда они немного отдалились от Крота и брата Нимрода, Георгий заговорщически сказал:
– Я вам заплачу…
– Здорово, я рад, – отозвался Лев и сделал
– Подождите, я же еще не сказал, за что!
– А… Так это за что-то… – разочаровался Лев. – Ну?
– Не сводите нас с Лисом Улиссом. Даже если Крот будет очень просить.
– С кем?
– С Лисом Улиссом.
– А… С Лисом Улиссом. Ладно, не буду. Вашу просьбу выполнить нетрудно.
– Это еще не все.
– Да? Жаль…
– Ни в коем случае не ведите нас туда, куда мы попросим.
– Как у вас все сложно, – осуждающе покачал головой Лев. – Зачем же мы тогда вообще в горы идем?
Они подошли к машине, и Георгий вытащил ключи.
– Как зачем? Чтобы вы получили деньги. Да еще и в двойном размере, если выполните мою просьбу.
– Это уважительная причина, – согласился Лев, залезая в автомобиль и усаживаясь рядом с водителем.
– И не надо говорить им о моей просьбе, – добавил Георгий, нажимая на газ.
– Почему-то я так и думал, – ответил Лев…
Гиена Катерина глазела в окно на пасмурный день и размышляла о своей пасмурной жизни, как вдруг затылком почувствовала: в комнате кто-то есть! Журналистка испуганно обернулась и встретилась взглядом с посетителем, прихода которого она не услышала. Катерина могла бы поклясться, что дверь не издала ни звука, как будто незнакомец прошел сквозь стену. Ничуть не меньше напрягло гиену и то, что она впервые видела так близко крысу. Можно сколько угодно сочувствовать этим созданиям на страницах газеты, но встречаться с ними ей не хотелось – крысы всегда пользовались дурной репутацией и вообще считались диким и опасным видом, к которому полагалось испытывать слегка брезгливое и боязливое высокомерие. Что в стереотипах правда, а что нет, Катерина выяснять вовсе не собиралась.
А самец крысы, одетый в серый костюм с серым галстуком, стоял посреди комнаты, прижимая к груди серый портфель, и застенчиво улыбался, глядя ей прямо в глаза.
– Простите, если напугал, – сказал он. – К сожалению, я с детства передвигаюсь неслышно и ничего не могу поделать.
– Почему не постучались? – нахмурилась Катерина, стараясь не выдавать охватившего ее беспокойства. Не каждый день, знаете ли, в ваш кабинет проникают бесшумные крысы, похожие на тихих бухгалтеров с тщательно контролируемым хищным взглядом.
– Я стучался. Но, к сожалению, я с детства стучусь очень тихо и меня никто не слышит. Да вы не волнуйтесь, я буквально на секундочку. Меня прислали выразить вам признательность от всего нашего вида, непосильно страдающего от жадных и злых Башенок. Вы так чутко… так честно… так справедливо осветили в вашей статье нашу проблему, что в знак благодарности мы просим… нет, мы умоляем вас принять в подарок маленькую безделушку.
С этими словами крыс привстал на цыпочки, водрузил на рабочий стол Катерины портфель и вытащил из него серебряную чашу с выгравированными на ней саблезубыми тигрицами, застывшими в причудливом танце. Гиена ахнула. Ничего себе безделушка! В том, что чаша древняя и безумно дорогая, не было никаких сомнений.