Лис. Сказания Приграничья
Шрифт:
Я откатился вбок, затем еще раз, изворачиваясь от удара. Меч кочевника второй раз ударил совсем рядом с моей щекой. Я оперся о саблю, вскочил. Мельком заметил, как в ворота ворвалась пятерка воинов в полных латах, с красными полосами через грудь. Успели? Но им еще нужно пробежать площадь. Сколько это по времени? Двадцать шагов? Тридцать?
Напротив меня оказались сразу два кочевника. Оба в стойке, направили меч на меня. А что я? Более неудобной позы представить было нельзя. Меч острием направлен к земле, я стою на одном колене. Устойчивости нет.
— Сдавайся! —
— Донгеллы! — отозвался Айрин и, словно у него проявилось второе дыхание, заработал мечом. Кочевники напротив меня переглянулись, сжали покрепче мечи и ринулись вперед, одновременно занося клинки для удара.
Что, это все? Мозг лихорадочно перебирал варианты спасения. Упасть, откатиться в бок — нет, не выйдет, один из степняков достанет. Упасть назад — с положения «на одном колене» это проблематично и долго. Поставить блок — тоже самое, что и с падением. Черт, ну почему их двое.
Если ситуация становится критической, и выхода из нее нет, попытайтесь хотя бы не быть жертвой. Эту фразу я услышал от сенсея лишь один раз. Он учил, что воин должен уметь предупреждать моменты, когда выбора нет. Фраза крепко засела в голове, и сейчас всплыла яркой надписью перед глазами.
Действительно, раз уж я собрался помирать, тогда чего тянуть? Может, лучше сделать это в атаке, а не трусливо прячась на земле?
Я покрепче ухватился двумя руками за саблю, оперся на выставленное вперед колено и бросился вперед. Не поднимаясь, практически на четвереньках, я разом сократил расстояние до кочевников, смешал их планы. Секунда растерянности — степняки не понимали, почему жертва сама бросается на меч. Времени мне хватило.
Развернувшись, я боднул правого от меня кочевника между ног плечом, и, уже падая на спину, вонзил в ногу левого саблю. Секунда, еще секунда. Я проехался спиной по каменной мостовой, вскочил, развернулся и уже был готов броситься на согнувшегося от подлого удара степняка, как услышал топот.
Рыцари добрались-таки вовремя. Успели. Меч одного разом обезглавил одного кочевника, раненный в ногу тут же бросил меч. Это спасло его — рыцарь не стал портить клинок степной кровью, а лишь отвесил оплеуху ладонью, одетой в стальную перчатку. Степняку хватило — завопив, он рухнул и ударился головой о мостовую.
— Калли, — крикнул Эдгар, от которого оттащили потерявшего голову лучника. Хмурый рыцарь выглядел не лучшим образом — потрепанный плащ был порван в десятке мест сразу, на щеке светилась царапина.
Я бросился за воином, по дороге нагнав Айрина.
— Продержались, друг, — сквозь боль улыбнулся рыцарь, топая по дорожке.
Замок встретил нас пылью и гарью. С окна над дверью сорвался истлевший карниз, рухнул перед нами, рассыпался в пепел.
— Надеюсь, живы, — буркнул Айрин, с трудом поднимаясь по винтовой лестнице на второй этаж, где располагалась уже знакомая гостиная.
Каменные ступеньки были заляпаны кровью, в углу торчали стрелы. Я шагал за рыцарем, сжимая меч в побелевших пальцах.
В гостиной уже беседовали Эдгар и Люциус. Граф, тогда показавшийся мне бесстрастным, в этот раз был возмущен и буквально кричал.
— Они
— Гвардия была подобрана специально, чтобы охранять вас и Калли. Не нужно было приказывать им идти в бой, как обычным стражникам, — мягко произнес Эдгар. Хмурый рыцарь стоял, переминаясь с ноги на ногу, будто желая что-то спросить. Похоже, он дожидается, пока граф спустит пар?
— Что, я должен был смотреть, как мои люди гибнут? — огрызнулся Люциус. Граф вскочил с кресла, начал мерить шагами гостиную.
— Где Калли? С ней все в порядке? — спросил я. Судя по возмущенному взгляду Эдгара и благодарному — Айрина, дело здесь было в субординации.
Люциус замер, так и не шагнув, с вытянутой вперед ступней. Вернул ногу на пол, развернулся. Плечи графа поникли, он разом успокоился, осунулся, вернулся в кресло.
— Ее схватили, я не смог ее отбить, — еле слышно ответил Люциус, демонстрируя руки. Верно, красный камзол был порезан десятки раз, под яркой тканью можно было разглядеть царапины. — Мне далеко до отличного фехтовальщика.
— Они убили ее? — выдохнул Эдгар. Хмурый рыцарь напрягся, готовый сорваться с места.
— Нет, ее забрал с собой шаман, — ответил Люциус. — Связал, бросил на повозку. Парни так и не смогли до них добраться.
— Черт! — рявкнул Эдгар, и ринулся прочь из гостиной, позабыв про графа.
— Вы сказали, что Калли забрал шаман? — спросил я.
— Да, они обсуждали вашу магию, черт бы ее побрал! — снова повысил тон граф. — Когда прозвучал горн о нападении, они были в подвале, в этой ее лаборатории. Я попытался предупредить, но шаман уже поднялся с ней, прижимая к ее горлу кинжал. Потом ворвались кочевники, я пытался их остановить, но…
Граф снова поник, уткнулся головой в ладони.
— Пойдем, может, Эдгар что-то выяснил, — хлопнул меня по плечу Айрин. Мы поднялись, поплелись прочь из зала. Уже на выходе меня остановил голос Люциуса:
— Это из-за ваших планов здесь оказался кочевник. Из-за ваших попыток играть с магией. Я всегда знал, что волшебство не доведет до добра.
Я обернулся — на меня смотрели злые, абсолютно сухие глаза.
— Женщина для кочевников — что мясо. Они изнасилуют девочку, а потом пустят на суп. Найди ее. Найди и верни мою племянницу, — процедил Люциус.
Я молча кивнул и вышел из гостиной.
Когда я ступил на последнюю ступеньку, Айрин успел дойти до Эдгара, который беседовал с худеньким пареньком, лет пятнадцати на вид. Когда я добрался до друзей, подросток уже успел свинтить.
— Они увезли ее на юг, в леса на побережье, — кивнув мне, сказал Эдгар. Голос у хмурого рыцаря был уставший, тон выдавал волнение.
— Что делать степнякам в лесах? Я-то думал, это больше земли эльфов, — удивленно вытаращился на рыцаря Айрин. — Да и странно — если у них телега, то двигаться они вряд ли будут быстро. Им бы сразу к себе в лагерь, или скрыться в пещерах. Но никак не к горе.